|
Сама Маргит не отходила от любимого Эмобоя ни на шаг, не выпуская из виду его воскрешающееся тело, словно боясь, что строптивый жених опять что-нибудь выкинет. Королева простила Манию, потому что та покаялась и рассказала, где прячется беглый Эмобой, чьи феромоны изгоя заглушили мощные цветущие афродизиаки. А еще потому, что всегда тайно симпатизировала этой кукле-смутьянке: в роду Мертвоголовых все оставались диссидентами и революционерами. И вполне возможно, в Мании сидит имаго мертвой головы. Пусть живет эта чертова нимфоманка, главное, что герой, которого упустили тупоголовые гвардейцы, нашелся. Маргит простила Манию, но к процедурам исцеления Эгора не допустила — нечего ей здесь делать. И вообще хватит играть в куклы-наложницы! В этот раз она не будет миндальничать с Эгором. Маргит нужно потомство. И она его получит. Конечно, это не то, чего она ждала, и не то, что было обещано Великой книгой, где герой влюблялся в красавицу Королеву с первого взгляда и они улетали вместе на седьмое небо играть красивейшую свадьбу во Вселенной. Не суть. Главное — он здесь и вполне дееспособен. И сегодняшняя ночь будет ее ночью. Ночью любви и зачатия новой расы сверхсуществ. Тысячи оматидиев-глаз Маргит светились желанием и предвкушением счастья.
Первые сутки Эгор в абсолютной фрустрации пролежал в знакомой ванне, наполненной розовой водой, а труженицы огневки, моли, бражники, медведицы дружно поливали его нектаром из своих хоботков, и из него, как из червивого белого гриба, повылезали и повсплывали все черви сомнений, слизни сожалений и клещи самообвинений. Ванна кишела паразитами угрызений совести. Душа Эгора очистилась, в ней осталось только жаркое раскаяние, и Эгор потихоньку приходил в себя, глядя на мир наливающимся осмысленностью глазом. Но Эмобой все еще был очень слаб. На следующий день его перенесли в другую комнату, побольше и посветлее, и положили в большую ванну из розовой яшмы, наполненную пенистым янтарным нектаром. Его поили жидким сиропом из счастья, любви и радости с добавками бодрости и вдохновения, пока Маргит не решила, что худое тело находится в достаточном тонусе, а в глазу хватает понимания жизни. На третий день Эгора снова перенесли. На этот раз он оказался в темной-темной комнате на чем-то мягком. Когда Королева зажгла свечи, он понял, что весь пол комнаты занимает огромная мягкая перина. Хотя правильнее ее называть «чешуйчиной», поскольку наполнена она была не пером, а волосками и мягкими чешуйками с крыльев бабочек. — Это моя опочивальня, Эгор. Не пугайся, я не причиню тебе боли, как все твои прошлые любимые. Выпей этот бальзам, он тебе поможет, — нежно и даже печально сказала Королева, и Эгор в очередной раз удивился ее способности меняться. Он послушно выпил приторный, чуть горьковатый напиток, не похожий ни на нектар, ни на вино гвардейцев. — Что это? Конский возбудитель? — Это были его первые слова, произнесенные после расставания с Манией. Он сидел голый, но нисколько не смущался. Стыд, как и многие другие чувства, покинул его в королевских ваннах и не спешил возвращаться. Полное безразличие ко всему поселилось в его дистиллированной душе, заволокло своей аморфностью, все шевелящиеся где-то в глубине останки эмоций затушило раскаяние, а потом и вовсе вытеснило душу куда-то в область пяток. — О-о-о, Эгор. Я вижу, ты совсем пришел в себя, — обрадовалась Королева. — Нет, это сок растений из мира демонов и фурий, волшебный сок «Амаро-аморозо», который унесет тебя в ворота счастья. — С тех пор как я попал сюда, я постоянно слышу про счастье, пью счастье, ем счастье, но почему-то счастливым не становлюсь. Наоборот. Становлюсь все более и более несчастным, боюсь, я не пролезу в эти чертовы ворота. — Когда в реальном мире ты пил чай, ты тоже ведь не становился чаем? И даже не отчаивался. — Надоели мне все эти ребусы. |
