|
Ему особенно нравилось тыкать Майлзу в нос каким-нибудь недочетом в его имуществе — например, ржавчиной на «джетте», расплодившейся в изобилии. Майлз давно подозревал, что для Джимми Минти он своего рода линейка, по которой Джимми измеряет свое собственное благополучие. Самое поразительное, размышлял Майлз, что началось это еще в их детстве на Лонг-стрит и длится до сих пор. Джимми Минти всегда тщательно осматривал вещички Майлза, допытываясь, что сколько стоит и где было куплено. Если они получали одинаковые рождественские подарки, Джимми с удовольствием объяснял, почему его подарок лучше, — потому что выбирали с умом и заплатили дешевле, ведь его отец знает, где нужно покупать, — даже если игрушка, о которой шла речь, была явной дешевой подделкой. Перечислив преимущества своего подарка, Джимми часто предлагал поменяться на некоторое время и не раз возвращал игрушку сломанной.
Тридцать лет прошло, но Майлз до сих пор помнил облегчение, которое он испытал, когда мать перевела его из городской школы в учебное заведение при церкви Сердца Христова, куда Джимми — его семья не была католической — ходу не было. Постепенно, хотя и оставаясь соседями, мальчики отдалились друг от друга, и когда обстоятельства их снова свели в старшей школе, у каждого была своя жизнь и свои друзья. Разумеется, у Джимми и жизнь, и друзья, по его словам, были лучше. После школы он отслужил в армии, пока Майлз учился в колледже, а к тому времени, когда Майлз вернулся в Эмпайр Фоллз, Джимми, женившись, осел в Фэрхейвене. Впрочем, родителей он навещал, а когда Майлз и Жанин поженились, Джимми предпринимал попытки возобновить старую дружбу, чего Майлзу совершенно не хотелось, поскольку повзрослевший Джимми Минти по-прежнему взирал на все глазами оценщика, только теперь он сравнивал жен. Последние лет десять они редко виделись, разве что на дороге в движущихся автомобилях либо если Джимми не терпелось похвастаться в «Имперском гриле» новой игрушкой для взрослых. Последний раз — год назад — он заказал стейк и торчал за стойкой, потягивая кофе, пока Майлз не удосужился заметить красный «камаро», поставленный прямо перед входом в ресторан. И всякий раз Джимми уверял Майлза, что у него все распрекрасно, несмотря на то что ему не довелось поучиться в колледже. Если он не будет совать нос куда не просят, то почему бы ему не стать следующим шефом полиции в Эмпайр Фоллз. Впрочем, его сын Зак — он точно станет. — Это был твой отец? — поинтересовался Джимми, кивнув в сторону мужского туалета. — Ты же знаешь ответ. Ты сидел вон там, — Майлз кивком указал на патрульную машину за окном, — и смотрел прямо на нас. — Свет слепил глаза, — сказал Джимми. — Мало ли кто это мог быть. — Выходит, ты чертовски догадливый. — Извини за вчерашнее. — Джимми, надо полагать, имел в виду молодого полицейского, придравшегося к Майлзу на Лонг-стрит. — Новичок безусый. Пока не шибко усвоил, что к чему. Хорошо, что я случился рядом. Ты что, нагрубил ему? — И близко ничего подобного не было. Минти пожал плечами: — Ну все равно ты его чем-то достал. Хорошо, что я вовремя появился. Вновь упомянув о том, как Майлзу повезло, Джимми определенно давал ему второй шанс выразить свою благодарность и был явно разочарован, когда Майлз не воспользовался предоставленной возможностью. Джимми мужественно решил, что он это переживет. — Сердце кровью обливается, да? — сказал он. — За наш старый квартал. — За город в целом, если уж на то пошло, — попробовал Майлз направить разговор в более общее и спокойное русло. Судя по изумлению на лице Джимми Минти и даже обиде, такого сорта обвинение, вынесенное Эмпайр Фоллз, он счел неправомерно огульным. |
