Другая же часть моей души хочет, чтобы вместо этого ты попросил меня принести всем молока и еды на завтрак. Я знаю: как только я вышел бы из дома, ты нашел бы повод заговорить обо мне с теми, кто уже пьет кофе. Они, скорее всего, слышали прошлой ночью наши стоны с другого конца дома, и кто-то наверняка что-то скажет, скорее всего, в шутливом тоне: «Вы тут составляете зверя о двух спинах, отдышаться-то не пробовали?» Все смеются, отчасти потому, что я в кругу твоих друзей новичок. Ты смеешься с ними, а потом, во внезапном порыве, срываешься и выбегаешь из дома — я еще и двадцати шагов не сделал по дорожке, а ты уже бежишь следом: «Я хочу пойти с тобой». Я оглядываюсь, улыбаюсь.

Есть и другой субботний сценарий: ты говоришь, что пойдешь за едой к завтраку, а мне предлагаешь остаться. «Выпей кофе с Эсмеральдой. Я все сделаю», — говоришь ты. Как только за тобой закрывается стеклянная панель, остальные затевают разговор. Я среди них новичок, Эсмеральда подает мне свежесваренный кофе.

«Обращайся с ним хорошо, — говорит она, — не обижай его».

«Да хорошо я с ним обращаюсь». «Ты его любишь?»

«Люблю ли я его? Я от него без ума».

Но это ее, похоже, не удовлетворяет. В кухню забредают еще две ранние пташки, наливают себе кофе.

«Но он же тебе нужен?» — спрашивает один из двух.

Эту сцену я могу воспроизводить в воображении целый день. Все говорит о том, что я тебе нужен. Но от тебя самого — ни знака.

В ту же субботу ночью ты наконец мне приснился. Я гуляю с Мод в районе Линкольн-сквер. Мы вышли из кино и столкнулись с тобой и твоим партнером — все оказались на одном тротуаре. Конец лета, ты уже неделю с лишним не показывался на корте; увидев тебя прямо перед собой, я так опешил, что, не успев прорепетировать обычное прохладное приветствие, вместо рукопожатия протянул к тебе руку и коснулся щеки. Я никогда бы на это не решился, но какая-то часть души уже сообразила, что это, скорее всего, сон, и знает, что в снах так поступать вовсе не зазорно, особенно если люди не виделись неделю с лишним. Полагаю, что подтолкнула меня к этому твоя загоревшая шея, обнаженная до самой блестящей ключицы.

А потом там, в моем сне, ты делаешь нечто еще более обескураживающее. Ты не только не отшатываешься от моей смелой ласки прямо на глазах у твоего партнера, ты тянешься навстречу моей руке, потому что тебе это приятно, и, прижавшись к моей ладони, ты пытаешься ее удержать. Сразу после этого мы обмениваемся рукопожатием, наверное, чтобы скрыть произошедшее, а потом начинаем всех всем представлять. Мод и твой партнер говорят о том, как им понравился фильм. «А ему явно не понравился», — говоришь ты, указывая на меня. «Да ты что!» — восклицает Мод, решив всех посмешить за мой счет. Мы интересуемся, в какую сторону вы идете. Оказывается, что в одну с нами. В какой-то момент он и она оказываются впереди, а мы двое приотстаем, почти намеренно от вас отдаляясь. Мы никогда еще не гуляли вместе и вот идем, и настолько вместе мы за эти два года еще не были. Ты ухватил меня за руку и не отпускаешь. Конечно же, это сон, думаю я.

— Сто лет тебя не видел, — говоришь ты. — Давай пройдемся вместе.

— А они как же? — спрашиваю я, неверно поняв твои слова, и тут соображаю, что понял совершенно верно.

— Переживут, — говоришь ты.

И как только ты это произносишь, я с неколебимой уверенностью понимаю, что эти несколько минут, которые мы будем шагать, держась за руки, вдвоем, — они, даже во сне, гораздо реальнее и прекраснее всего, что я знал в этой жизни, и если я назову то, что со мной было все эти годы, «жизнью», то солгу. Счастье, явившееся в этом сне, осталось со мной на весь день.

Одно я решил твердо.