– Он истекал кровью… Я разорвал на нем рубашку… Странно. Змейка

такого с ним наделала, но она даже не разорвала рубашку. – Джим вспомнил теплую кровь Гари на своих руках. – Кровь выглядит так странно в невесомости, Линди… Она не собирается в лужи. И ничего не заливает. Я мог видеть сердце Гари, – прошептал Джим. – Каждый раз, как оно сокращалось, оно выбрасывало кровь из раны сбоку. Я не знал, что делать – я только знал, что так не должно выглядеть. Я… я взял его сердце обеими руками.

– Это позади, – сказала Линди. Она дотронулась до его руки, – мягкий, успокаивающий жест. – Джим, это уже позади.

– Я знаю. – Он снова провел кончиками пальцев по шраму на лбу. – Боунз

все время мне клянется, что это пройдет. – Он снова попытался улыбнуться. – Гари повезло, знаешь? Если бы это была радиационная змейка, врачи не смогли бы запустить регенерацию. Если бы это случилось…

Ему хотелось, чтобы Линди снова до него дотронулась. Ему понравилось,

как она это сделала. Ему нравился цвет ее глаз, и их глубина; ему нравилось, как ее волосы обрамляют ее лицо переливающимися прядями, – они были в основном черными, но местами едва различимо отблескивали глубоким багровым, и золотым, и зеленым. Затем он вдруг осознал, что ее глаза наполнены слезами, – слезами, которым он был виною, слезами ужаса и неверия, – нет, не неверия, – не-хотения-верить.

– Мне так жаль, что это случилось с тобой, – сказала она. – С тобой, с твоим другом…

– Линди… я не должен был ничего говорить тебе о Гиоге. Прости. Тебе не следовало бы обо всем этом слушать…

– Но тебе нужно было об этом рассказать, – просто сказала она.

– В другом конце коридора отворилась и снова закрылась дверь.

– Линди, эй! – позвал Стивен.

Джим почувствовал разочарование и в то же время – облегчение. Сила его

влечения к Линди удивила его самого, хотя он не думал, что сможет снова допустить, чтобы произошло что-то похожее на то, что было у него с Кэрол. Помимо этого, ему еще показалось, что Линди тоже почувствовала облегчение при появлении Стивена.

Я не должен был рассказывать ей о Гиоге, подумал Джим. Нет, не должен был. Вот дурак.

Стивен подошел к ним. Илья балансировал него правом плече, – вполне успешно, несмотря на ненадежную опору.

– Похоже, все почти готово, – сказал Стивен.

Линди улыбнулась ему и взяла поданную руку.

Джим вызвал мостик. Ухура доложила, что давление на палубе восстановлено, температура почти нормальная.

– Я могу ее выпустить? – спросила Линди.

– В любое время.

Линди соскользнула с ограждения в бокс Афины. Экираптор

почувствовал ее радость и возбуждение. Он задрожал, напряг каждый мускул, его крылья затрепетали. Линди положила одну руку ему на нос, другую – на основание шеи.

– Ладно, – сказала она. – Открывайте дверь.

И Линди выпустила Афину на засыпанную грунтом палубу. Афина пошла опасливо, осторожно ставя каждую ногу, расправив крылья; она шла как канатоходец. Под ее копытами заскрипел мелкомолотая кометная порода. Афина фыркнула.

– Так лучше, правда, моя сладкая? – сказала Линди. Положив одну руку на гриву, она принудила Афину перейти на мелкую рысь. Затем провела ее обратно по ее же следу, чтобы выяснить, не слишком ли мал слой грунта, чтобы сбить его до палубы.

– Сейчас или никогда, – Она выпустила гриву Афины и отступила в сторону.