– Капитан, вы принимаете это слишком близко к сердцу.

– Да, принимаю. И по причине того, что я видел собственными глазами, и

потому, что в жилах моей матери течет кровь сиу. История ее рода…

– Капитан, капитан! Вы говорите о событиях, которые имели место сотни лет назад! Какое, в самом деле, отношение они могут иметь к нам, здесь, сейчас?

– Прямое отношение. – Как это он ввязался в этот спор? Джим подумал, а

нельзя ли сослаться на должностные обязанности и сбежать, не показавшись таким грубым, каким ему хотелось бы сейчас быть? И так уже все чувствовали себя не в своей тарелке, за исключением мистера Кокспера. Мистер Кокспер начал читать Джиму лекцию о колонизации.

Поперек стола упала тень. Джим поднял глаза. Рядом, молча, сложив руки за спиной, стоял коммандер Спок.

Присутствие вулканца заметил даже Кокспер. Он замолк и уставился на него так, будто Спок был мальчишкой, из озорства сорвавшим лучшее в истории театра представление.

– Не окажет ли мне капитан любезность, – сказал Спок, – ответив на один вопрос?

– Конечно, мистер Спок. Прошу прощения, – сказал он Коксперу, скрывая облегчение. – Дела службы.

– Простите меня, капитан, – сказал Спок. – Возможно, я неясно выразился…

– Нет-нет, вовсе нет, – сказал Джим. – Я не могу ставить свои развлечения

превыше совещания с моим первым офицером.

Он чуть не ухватил коммандера Спока за локоть, чтобы оттащить его от стола и удержать от изничтожения Джимова предлога, позволявшего ему ускользнуть. Но сдержался, памятуя, что вулканца не следует касаться. Они со Споком отошли от стола с пленной аудиторией Кокспера.

– Мне нужна всего минута, – сказал Спок. – В мои намерения не входило лишить вас вашего… развлечения.

– Моего развлечения, мистер Спок? – Джим засмеялся. – Я слышал, что у вулканцев странные представления о развлечениях.

– Оценив ситуацию таким образом, что белые могут поставить мат в три

хода…

– Извините, что вмешался.

Спок поднял бровь.

– Значит… белые не могут поставить мат в три хода?

– Почему? могут. Вы подумали, я пошутил?

– Никогда нельзя быть совершенно уверенным, – сказал Спок, – шутит человек или нет.

– Обычно мы при этом смеемся, – сказал Джим.

– Не всегда.

– Да. Не всегда. Но все же я не шутил.

– Если капитан сделает мне одолжение… ваше замечание возбудило мое любопытство.

– В этом случае, конечно, я рассмотрю с вами этот случай. – Шахматы в

алькове находились все в той же расстановке. – Коммандер Спок, я думал, вулканцы не испытывают эмоций. Однако же вы сознались в любопытстве.

– Любопытство не эмоция, капитан, – сказал Спок, садясь, – но движущая

сила в поисках знания, которая отличает мыслящие существа. Ваш ход, капитан.

Джим сделал ход королевской ладьей.

Спок оглядел доску. Его черная бровь слегка приподнялась. Он осматривал расстановку так, будто производил компьютерный расчет в голове, словно рассчитывал последствия всех возможных ходов на доске. Джим увидел мат в три хода во вспышке озарения. Теперь, внезапно засомневавшись, он тоже стал шарить глазами по доске в поисках какого-то хода, который он проглядел, какой-нибудь глупой, школьной ошибки.

Спок протянул руку. В ожидании его хода, – хода, который, очевидно, интуиция Джима не приняла в расчет, – Джим изо всех сил старался держаться так же хладнокровно, как держатся вулканцы.