|
Я силилась вспомнить его имя, но оно полностью стерлось из моей памяти, оставив после себя только привкус странной горечи от нанесенной мне обиды и пережитого разочарования. Зачем он меня обидел, этот харизматичный, на лысо выбритый силач с бархатистыми темными глазами? Мне чудился ярко пылающий костер, на котором судорожно корчилось чье-то высокое худое тело, а губы погибающего в огне мученика беспрестанно шевелились, выкрикивая один и тот же призыв: «Вспомни, вспомни! Вспомни, кто ты есть на самом деле. Ведь я же поведал тебе тайну…» Но, увы, я не помнила и этого. Я не помнила ничего и никого!
Боль поутихла и стала намного терпимее, скромно отодвинувшись на второй план, уступая место моим горячечным снам и видениям. Кошмарам, терзающим меня намного беспощаднее самой жуткой боли. Мой разум взрывался сотнями картин и образов, не значащих для меня ровным счетом ничего, но почему-то безмерно важных и неотвратимых для моей мятущейся души. Словно всплывая из темных пучин небытия, перед моими глазами постоянно маячило изображение грубо выструганной деревянной чаши, наполненной прозрачной, слегка пузырящейся водой. «Испей, испей!.. - властно приказывал исполненный благодати голос. - Испей из источника жизни…» Но в тот же миг на смену чаше являлся вытянутый серебристый сосуд, чьи покатые стенки отсвечивали жертвенным сочным багрянцем… «Смешай, - призывал невидимый поводырь, - смешай сущности Тьмы и Света! Проснись, дочь моя…» Мне хотелось поднять руки и зажать свои уши, избавляясь от этого голоса, причиняющего мне невыносимую боль, но у меня не было рук. Мой мозг расплавлялся и снова принимал свою прежнюю форму, рассылая по всему телу импульсы жгучих уколов, разрушая и воссоздавая его раз за разом. Больно. Терпеть. Больно. Терпеть. Когда же все это закончится? И вот в один случайный момент недолгого просветления моего рассудка неожиданно достиг мягкий, подбадривающий шепот: - Держись, сестра! Я тебе помогу… И тогда я облегченно вздрогнула, ощущая прилив безумной радости. Оказывается, я не одинока в этом мире боли и наваждений - у меня есть сестра! И она обещает мне помочь! - Лучше бы она умерла… - нехотя, сквозь зубы процедил Гавриил. - Напрасно она выжила… - Почему? - протестующе заорал Конрад, ладонью придерживая свою правую щеку, непроизвольно подергивающуюся от нервного тика. - С чего ты взъелся на бедную девушку? - Взъелся? - язвительно переспросил архангел. - Ох, как бы нам еще ею не подавиться. - Почему? - повторно вскрикнул вервольф, трясясь, как от припадка эпилепсии. - Сдурели вы все, что ли? - Если бы она умерла, то мы избавились бы от кучи проблем разом, - туманно пояснил Самуил, - а возможно, наоборот - нажили бы себе новые неисчислимые беды. - Ой ли? - недоверчиво хмыкнул красавец Уриэль. - Не нагнетай, брат. В нашем мире существует всего две глобальных беды: на одной из них я как-то едва не женился, а вторая - это ее закадычная подружка, Селестина. На фиг нам еще какие-то новые неприятности? И уже имеющихся-то - выше крыши… Гавриил тонко улыбнулся, немало позабавленный непробиваемым эгоизмом своего белокурого собрата. В конце концов, не отягощенная никакими посторонними переживаниями любовь к себе - вот тот сентиментальный роман, который длится всю жизнь. А пытаться перевоспитать самовлюбленного эгоиста - дело совершенно бесполезное и неблагодарное. Снег беззвучно сыпался с ночного неба, сияющими стразами украшая крылья трех неподвижно восседающих вокруг костра ангелов и мгновенно тая на горячем, пылающем, словно в лихорадке, лбу Конрада. |
