Это было делом одной минуты. Меч Эдема сиял, когда Жанна ударила им по щиту противника. Тяжелый деревянный щит разлетелся на щепки, казалось, он просто взорвался в руке своего владельца. Сияющий меч Жанны вселял ужас в ее врагов и делал их беспомощными, но тем, кто следовал за Девой, он давал покой и уверенность. Бургундец выронил меч и с криком упал на колени, закрывая голову руками, потрясенный увиденным.

Жанна нацелила свой меч на стоявшего на коленях бургундца, дрожавшего от священного ужаса. Она одержала над ним верх, даже не оцарапав его.

«Вот что они имели в виду, когда говорили, что Жанна мечом только защищалась», – понял Саймон.

Меч Эдема обладал большой силой. Предтечи не были образцом совершенства и человеколюбия, и реликвии, оставшиеся после них, были преимущественно оружием. И этот меч Эдема, некогда принадлежавший Жаку де Моле и кто знает, кому еще, несомненно, тоже был оружием. Но особым. Разумеется, это оружие могло убивать, могло вдохновлять французское войско и поражать ужасом англичан, они падали духом, что вело к большим потерям с их стороны. В конце концов, это был меч, а не чаша для причастия, или око, или священная плащаница.

И все же… все же. Меч не разжигал кровожадности – вселял надежду, которая проявлялась как боевое воодушевление. Саймон, как сторонний наблюдатель, в отличие от Габриэля, мог видеть это – меч работал вместе с Жанной, а не на нее. Словно непобедимая сила Девы рождалась из соединения меча и ее ДНК Предтеч. Ей не потребовалось многолетнее обучение, но она владела мечом не просто хорошо, а отлично, могла обезоружить своего врага и заставить сдаться, что соответствовало ее внутренней природе. Чем больше Саймон узнавал о мече, тем больше он был сбит с толку. Если Хэтэуэю удастся выяснить, как восстановить способность меча сиять…

– Во имя Бога, сдавайся! – потребовала Жанна, и солдат, рыдая от страха, поднял руки. Девушка дала знак, чтобы пленника отвели в расположение французов. – Возьми этот меч.

И Саймон понял, что сейчас он видит третий и последний меч из тех, которые, согласно историческим данным, принадлежали Жанне, – меч, отнятый у плененного ею бургундца.

Во время этого короткого поединка Дева выпустила свое знамя из рук. Теперь же она его подняла, спрятала в ножны меч, не оскверненный кровью, и смело направилась к стенам Парижа.

– Парижане! – крикнула Жанна. – Больно Господу и больно мне видеть, как льется французская кровь! Сдавайтесь, и мы не возьмем более ни одной жизни! Если же вы продолжите сопротивление, погибнут многие, кто должен жить!

– Париж никогда не сдастся шлюхе! – раздался грубый крик, и в следующее мгновение Габриэль с ужасом увидел, как стрела вонзилась Жанне в бедро.

В первое мгновение девушка застыла на месте, не выпуская из рук знамени, затем она зашаталась. Сквозь поднятое забрало было видно, как она побледнела. Она беспомощно моргала, опираясь на древко знамени, как на посох. Габриэль кинулся к ней, закрыл ее своим телом, а парижане с радостными воплями и с удвоенным усердием принялись осыпать их стрелами из арбалетов. Габриэль поспешно уносил Жанну с поля боя и громко кричал, взывая о помощи. Де Рэ покинул бой и подбежал к ним с потемневшим при виде раненой Жанны лицом.

– Позаботься о ней, – сказал он Габриэлю. – Сейчас я пошлю тебе своих людей. Возвращайтесь с ней в Ла-Шапель.

Юноша подхватил Жанну на руки, как вдруг девушка подняла голову:

– Нет! Не останавливайте бой! Это пустяк, как в Орлеане… – Ее голова упала, и тело обмякло.

– Иди! – крикнул Габриэлю де Рэ. – Иди!

Как только Жанна открыла глаза, улыбка засияла на ее лице.

– Моя Тень и мой Цветок, – нежно произнесла Дева.