Что позволило его уловке сработать, так это правота Виктории. Саймон не был готов пережить момент, когда Габриэль вонзит меч в глазное яблоко своего врага. Он не был готов к стонам, предсмертным крикам, запаху крови средневекового сражения. Виктория права, это не имело ничего общего ни с фильмом, ни с игрой.

Хэтэуэй вздохнул, демонстрируя свое согласие с доктором.

– Как же мы будем отбирать моменты, когда Жанна использовала меч Эдема?

– Давайте отберем те моменты, в которые, по вашему мнению, использовать силу меча было крайне необходимо. Я введу эту информацию в параметры симуляции, и алгоритм поможет нам выделить наиболее вероятные отрезки времени. Если они будут слишком напряженными, я вас выведу. И умоляю, Саймон, будьте со мной честны, не переходите за грань своих возможностей. Я не хочу получить второго Роберта Фрейзера. Не хочу и не могу.

Виктория протянула Саймону свой планшет. Ему показалось, что в ее глазах мелькнули слезы, возможно, это была всего лишь игра света. Сердце у него екнуло. Сейчас доктор Бибо вела себя так, будто действительно за него переживала и о нем заботилась.

Саймон для видимости неуверенно запротестовал, но взял планшет и ввел информацию, которую он утром выписал из книг.

– Если нам понравится работать в таком режиме, стоит и в будущем продолжать в том же духе, – сказал Саймон. – Таким образом, мы постепенно подойдем к тому моменту, когда Габриэль и Жанна расстались. Он, похоже, не присутствовал на самой… Ну, вы понимаете.

Саймон не хотел думать о смерти Жанны, не сейчас, когда он пережил предательство и такое глубокое разочарование, что его нервы были натянуты как струна.

– Седьмого мая французы добились решающей победы. Они захватили бульвар Святого Августина, расположенный рядом с Турели и построенный англичанами на месте разрушенного защитниками города женского монастыря. Военная тактика была следующей: из лодок они сделали мост, по нему перешли на один из островов Луары, оттуда переправились на бульвар Сен-Жан-ле-Блан. Однако англичане без сопротивления оставили слабо защищенный Сен-Жан-ле-Блан и отступили к бульвару и Турели. После этого французы атаковали. На штурм пошли чуть ли не четыре тысячи человек – было жарко. И хотя битва была впечатляющей, это не тот важный момент, который я бы хотел увидеть. Я имею в виду… думаю, нам стоит посмотреть… мы должны внимательно изучить взятие Турели. Мы просто обязаны это сделать. Как бы неприятно и тяжело это ни было.

Габриэль почтительно записал все, что Жанна сказала. Со вчерашнего дня она заметно изменилась. Они оба изменились. Юноша начал уважать тех, кто добровольно вновь и вновь шел в хаос смерти и выходил оттуда живым. Свет Девы продолжал сиять, но уже по-другому. К ней пришло глубокое осознание всей тяжести долга, возложенного на нее.

Жанна взяла перо и неуверенной рукой вывела свое имя. В это время открылась дверь, и вошел ее паж Луи. Вид у мальчика, как всегда, был озабоченный и растерянный.

– Миледи, – сказал он, – мадам Буше прислала вам красные нитки, как вы просили.

– Спасибо, Луи! – сказала Жанна и по-доброму улыбнулась ему.

Мальчик облегченно выдохнул.

Когда чернила высохли, девушка свернула пергамент в тугой свиток и сказала:

– Пойдем со мной. И ты тоже, Флер.

Жанна хотела раздобыть новое платье для своей подруги, но у нее не было на это ни минуты свободного времени, поэтому девушку пока облачили в тот мужской костюм, который до этого носила Жанна. Они были одного роста, но Жанна по сравнению со стройной и худенькой Флер все же отличалась более крепким сложением, и платье нужно было немного ушить.