Одеваюсь, выхожу из теплого прогретого помещения на холод.

Трубецкой в лихо заломленной фуражке и расстегнутом кителе бренчит на гитаре, сидя перед костром. Вид у него возвышенно-романтический.

Завидев меня, вскакивает, застегивается и опускает гитару, приставив к ноге как винтовку.

Отсюда до медпункта рукой подать. Софья Александровна хоть и не вышла на улицу, наверняка все слышит.

– Что исполняете, корнет?

– Романс, господин штабс-ротмистр.

– У цыган в ресторане подслушали?

– Никак нет. Это из репертуара госпожи Вяльцевой. Она пела их у нас в доме. Я запомнил…

Фамилия артистки ничего мне не говорит, но раз Трубецкой произносит ее чуть ли не с благоговением – видать, звезда не из последних.

Показываю на гитару.

– Позволите?

– Конечно, господин штабс-ротмистр.

Упс, на гитаре семь струн вместо привычных шести… Засада.

Но пальцы сами начинают бегать по грифу и брать нужный аккорд. Кое-что могём! Ну то есть – могем.

Исполняю вольную интерпретацию детского хита «Спят усталые игрушки», потом возвращаю инструмент Трубецкому.

– Ложитесь отдыхать, корнет. Кто знает, что ждет нас в завтрашний день!

Снова иду к себе, ложусь на кровать и закрываю глаза.

В той жизни, кроме мамы, у меня не было той женщины, которую я бы действительно любил. Может, хоть в этом мире повезет больше?

Глава 21

Утро проходит как обычно: зарядка, завтрак, построение, постановка задач на день, распределение нарядов и караулов. Покончив с рутиной, ставлю задачи Цирусу – пока меня не будет, ему придется рулить эскадроном.

– Я вернусь вечером, во сколько точно – не знаю. Надеюсь, до отбоя. Справитесь?

– Справлюсь, господин штабс-ротмистр.

– Отлично. И да, чуть не забыл – вчера возле медпункта наблюдался аншлаг.

Цирус не может сдержать улыбку.

– Ничего смешного, поручик!

– Виноват!

– Все мы виноваты. Значит так: пока эскадрон не превратился в инвалидную команду, отдайте распоряжение всем командирам взводов: отпускать нижних чинов к фельдшеру только в самых крайних случаях.

– В каких именно?

– Например, если убьют.

Поручик понимающе кивает.

– Ясно. Я распоряжусь.

Остальные поручения – обычная мелочовка, что и как нужно делать – Цирус знает не хуже меня.

Иду готовиться к поездке в город.

На пути попадается берегиня. Беру под козырек.

– Доброе утро, Софья Александровна.

– Здравствуйте, Николя!

Многозначительно хмыкаю.

– Простите, господин штабс-ротмистр, – поправляется она.

Хоть мы и вроде как знакомые с детства – панибратство в армии необходимо душить на корню. Это вчера я дал вольноопределяющейся некоторые послабления, а с сего дня начинается нормальная повседневная армейская жизнь. Иначе никак.

– Софья Александровна, скажите – почему вас не было на утреннем построении эскадрона?

Она недоуменно машет большими, похожими на крылья бабочки, ресницами.

– А что – это обязательно?

– Разумеется, – вздыхаю я. – На вас форма и погоны, теперь вы подчиняетесь тем же правилам, что и остальные военнослужащие. Поэтому прошу вас обязательно присутствовать на утреннем разводе и вечерней поверке. Конечно, если в этот момент вы не будете заняты какой-нибудь операцией…

– Вы такой строгий, Ник… господин штабс-ротмистр.