— Купите платье и Джеральдине, — сказал он, — и что-нибудь для мальчиков.

Мальчишкам купили джинсы и футболки, и все отправились в магазин, в котором работала Мэри Коттар, выбирать платье. Она встретила их в отделе детской одежды и предложила все, чем располагал магазин.

Рози сразу выбрала платье с блестками и оборочками, а Джеральдина долго стояла, широко раскрыв глаза, молча смотрела, как развешивают перед ней платья, и, похоже, была готова померить любое, предоставляя право решать за нее кому-нибудь другому.

Красное бархатное платье не совсем подходило для середины лета, но Хелли увидела, как у Джеральдины блеснули глаза, когда Мэри достала его, и вспомнила, как Джеральдина сказала тогда, в конце ноября: «Мой папа собирается подарить мне на Рождество красное бархатное платье».

— Тебе оно нравится? — спросила Хелли, и Джеральдина кивнула.

Может быть, она точно так же кивнула бы, если бы ей предложили другое платье, но всю дорогу домой крепко сжимала пакет с платьем, а потом с гордостью примеряла его, показывая обновку мисс Паргайтер. Мисс Паргайтер сказала, что и Рози, и Джеральдина в новых платьях выглядят прекрасно. Они будут самыми красивыми девочками на празднике.

— Это папа купил мне платье, — сказала Джеральдина, поглаживая бархат на рукаве.

Хелли и мисс Паргайтер вздохнули, а Рози с возмущением воскликнула:

— Неправда! Тебе это купил мистер Шерман.

Но Джеральдина продолжала улыбаться, и взгляд у нее был туманный и мечтательный.

Вечером Хелли рассказала об этом Роджеру. Он спросил:

— Вы находите разумным позволять девочке пускаться в такие романтические мечты?

— Может быть, и нет, — согласилась Хелли, — но что я могу сделать? Будет страшной жестокостью разрушить этот мир мечты, которым она себя окружила. Представляете, что будет, если я скажу ей что-то вроде этого: «Джеральдина, твой отец не покупал тебе этого платья. Твой отец уже долгие годы ничего тебе не покупал и, возможно, уже никогда ничего не купит. Единственное, в чем можно быть уверенной относительно твоего отца, так это то, что ему на тебя наплевать!»

Роджер Шерман молчал и слегка хмурился, а Хелли сказала:

— Она вырастет и все поймет. Ей придется понять, ведь так?

— Надеюсь, — ответил он.

Джеральдине праздник понравился. Праздник всем понравился. Матери пришли вместе с детьми, и все помогали Хелли — подавали на стол, устраивали игры.

Правда, одна горькая нотка на этом празднике все же прозвучала, и случилось это благодаря Элвис Дэлзелл. Она пришла уже в конце, когда дети собирали свое добро, а матери разбирали их одежду.

С большинством матерей Элвис была знакома, и она поболтала с ними в холле, а потом подошла к Хелли, которая надувала воздушные шарики взамен лопнувших, чтобы каждый гость смог унести шарик с собой.

Элвис сказала:

— Милый, должно быть, получился праздник.

Хелли кивнула, держа в зубах надутый шарик, а Элвис посмотрела наверх, где на лестнице стояла Джеральдина в своем бархатном платье, потом перевела взгляд в холл, на Рози в сверкающих розовых блестках, и вкрадчиво сказала:

— Я слышала, теперь Роджер еще их и одевает.

Хелли в последний раз свирепо дунула в шарик и затянула на конце его тугой узелок, а потом спросила:

— Что значит «еще»?

— Это значит, что он еще и вас снабжает надомной работой. Похоже, что он взялся содержать вас и ваших сироток, разве не так?

Хелли сунула шарик в ближайшие из протянутых к ней ручонок и взяла новый из небольшой кучки, лежавшей у нее на коленях.

— Собственно, в последнее время мы так часто пользуемся его благосклонностью, что подумываем о том, не зарегистрироваться ли нам в качестве благотворительного общества.