|
Давай, иди деньги получать. Парень шмыгнул носом и вышел в приемную. - Следующий! - крикнула женщина. Я вошла в кабинетик и внимательно посмотрела на начальницу. Милое, располагающее лицо, в глазах - доброта. Такой типаж скорей встретишь в школе. Этакая пожилая учительница, любимица детворы. Но в приемной ГУИНа?! - Слушаю все внимательно, - сказала Валентина Никаноровна. И внезапно я рассказала ей все: про диспансер, болезнь, врача Шаранко, смерть Катюши и письмо Романа. Валентина Никаноровна вздохнула: - Ох, жаль парня. Тяжело на зоне, если дома никого. И дело даже не в том, что посылок не пришлют. Иная мать ничего, кроме лука, и не привезет, но морально поддержит. - Она порылась в большом справочнике и дала мне адрес, потом позвонила в колонию и сказала: - Андрей Михайлович, это Валентина Никаноровна из ГУИНа. Там у вас Роман Иванович Виноградов, 1978 года, в седьмом отряде. Так вот, к нему тетка собралась, а в личном деле ее нет. Она к вам подъедет... Как приедете, идите сразу к начальнику, напомните о моем звонке, а то не пустят на свидание. Не успела она договорить, как на пороге появился коренастый паренек с букетом. - Вот, - сообщил он радостно, - все, подчистую, и первым делом к вам. Сзади мальчишки маячила всхлипывающая мать: - Ну, Валентина Никаноровна, теперь ведь можете букет взять - все, освободился. - Ладно, ладно, - засмеялась женщина, - давайте ваш веник. А ты, Ромов, смотри больше никогда с уголовниками не связывайся, дорого за глупость заплатил. - Ой, дорого, - зарыдала в голос мать, - если бы не вы... Я потихоньку выбралась из кабинета. Оказывается, но любой должности можно остаться челове ком, жаль только, что такие люди, как Валентина Никаноровна, столь же редки в системе МВД, как алмаз "Орлов" в природе. ГЛАВА 3 Город Пожаров совсем недалеко от Москвы. По сухой дороге "Вольво" бежала меньше часа. Загадочная УУ2167 отыскалась на окраине, возле конечной остановки трамвая. На дороге возник щит "Стой! Режимная зона. Проезд запрещен". Я послушно запарковала машину и пошла вдоль сплошного бетонного забора с колючей проволокой. Чуть вдали виднелось приземистое, невысокое здание из красного кирпича. Погода стояла хорошая, и у открытого окна курили молодые парни. "Зэки", - догадалась я и крикнула: - Мальчики, скажите Роме Виноградову, что к нему тетя из Москвы приехала. Не успел язык докончить фразу, как на территории колонии взвыла сирена. По узкой дорожке ко мне уже бежали два парня с автоматами. Их круглые, почти детские лица наполняла страшная серьезность. Впереди неслась довольно тощая немецкая овчарка. - Руки за голову, стоять! - прокричал один. Второй угрожающе поклацал затвором. Я растерялась: - Вы мне? - Тебе, тебе, - обозлился милиционер, - зачем перекрикивалась с контингентом? - А что, нельзя? - Давай двигай на КПП, - окончательно разозлился парень. Мы пошли по дорожке. Солнышко припекало. Ободранная овчарка все время тыкалась носом в пакет, который я несла в руках. Машинально погладила ее по голове. - Не смей трогать служебную собаку! - закричал конвоир. Овчарка глянула на меня голодными глазами и опять поддела носом пакет. Я посмотрела на милиционеров. Лет им по восемнадцать, не больше, тощие шеи торчат из форменных воротничков, личики мелкие и какие-то несчастные. - Вот что, мальчики, ваша служебно-разыскная собачка просто очень голодная. У меня в пакете лежат булочки с курагой и яблоками. |
