Георгий насчитал тогда пять или шесть пулевых отверстий в груди монстра. Со вторым лежащим повторилась та же история. Хуже всего, что большинство подраненных чудовищ уковыляло с поля брани на своих двоих...

В очередной раз плеснув на лицо и макушку водой, Георгий зажмурился.

..Как же это все началось? С музыки, что так напоминала корейские марши тридцатых или с того знакомого по журнальным публикациям тоннеля? Есть ли вообще какая-то логика в том, что случилось? Если его забили до смерти, то почему он не умер, а если умер, то как именуется тот мир, в который ему довелось угодить?

Георгий отогнал от шеи радужную пену, потянулся было к графину, но передумал. Не лопнуть бы от излишеств. Все хорошо в меру. И питье, и еда, и чудеса. Хотя какие там чудеса! Он ведь, атеист хренов, ни в Бога, ни в черта, ни в кого не верил! Бегал по выходным на лыжах, ходил в баню с приятелями, а в будни в родном НИИ занимался разработкой электронного хлама, вычерчивал на мониторах миниатюрные платки, на этих же самых мониторах играл в многоуровневые игрушки. Вот и доигрался. Забросило, как каменюгу в чужой огород, оторвав от семьи, от друзей, от работы. Впрочем, плевать на работу, родных жалко. У него ведь жена, сын первоклашка. Может, в той жизни они и успели стать чем-то будничным привычным, но сейчас о них вспоминалось с горестным умилением. Крякнув, он растер ладонями лицо. Как жить-то дальше? Можно ли вообще так жить?..

В глазах предательски защипало, и Георгий решительно сжал кулаки. Все, хватит! О семье лучше не вспоминать! Как говорится, иных забот полон рот. И думать надо не о том, как жить, а о том, как ВЫЖИТЬ. Разница, господа хорошие! Притом весьма существенная!

Пальцем он бездумно колупнул цемент между кафельными плитами, огладил лаковую поверхность. Обычная керамика и обычный цемент. Забелено импортной мастикой - возможно, даже германской. Но вот город! Целый огромный город!.. Может ли такое быть, чтобы он не знал о существовании чего-то подобного на Земле? Хотя... Черт его знает! Тот же Чернобыль оставил после себя серию аналогичных городов-призраков. Брошенные деревушки, поросшие крапивой проспекты Мира, тусклые светофоры... Правда, как увязать эти гиблые места с ним и с его внезапным перемещением? Он-то каким образом очутился здесь? Или какой-то основательный кусок-кусочище выпал из его памяти?..

Георгий нервно прикусил губу. И еще!.. Был один скверный нюанс. Пакостный такой нюансишко, на который тоже следовало обратить внимание. Потому что очнулся он в этом мире голым. То бишь - без брюк, без трусов и без всего прочего. То есть, его вполне могли раздеть и в больнице, но как объяснить то странное обстоятельство, что в комнатке, в которой он пришел в себя, на полу аккуратной стопкой лежала новая одежда? Комбинезон цвета хаки, брезентовый подсумок, армейские грубой кожи ботинки, канареечного цвета белье. И ведь все оказалось нужного размера! Словно кто заранее позаботился о нем, снял мерку и, выполнив заказ, деликатно удалился...

Мышцы его непроизвольно напряглись. Георгий поднял глаза к низенькому потолку. Что-то снова происходило. Какой-то далекий отзвук чуть колыхнул воздух. Или ему послышалось?

Припомнив детские хитрости, он с головой погрузился в воду. Когда-то подобным образом он без труда слышал, о чем переговаривались за стеной соседи, сейчас же явственно различил приближающийся гул - некую смесь лязга и треска перетираемых в порошок камней. Грузное и тяжелое передвигалось по улицам мертвого города, приближаясь ближе и ближе...

Георгий поспешно вынырнул. Холодок пробежал по его спине. Благодать кончилась, следовало возвращаться в жизнь. Пока же было ясно одно: лохматые твари создавать такой шум не могли. В этом он был абсолютно уверен. А больше он не был уверен ни в чем. Потому что атеист умер в нем три дня назад. От этого мира и от этого города следовало ожидать чего угодно.

Георгий торопливо вылез из ванны, сорвав с крючка полотенце, торопливо обтерся.