— Жду, bébé, — проворковал Самир и отключился.

Ждёт он… Ладно. Пусть ждёт. Как справиться с настырным арабом, я уже знаю. Но он может знатно помочь, поэтому эти его нежности стоит перетерпеть.

Опустошив журнал звонков, я спрятала телефон в сумочку и прилегла на кровати. В желудке забурчало уже конкретно. Только я успела подумать об этом, как дверь стукнулась, распахнувшись, и в домик вошло жёлтое в красные горошки привидение. Оно несло корзинку для пикника. И пожаловалось прямо ото входа:

— Этот плащ не спасает вообще от дождя! Я насквозь мокрый!

— Тогда раздевайся, — вскочила я, приняла корзинку из его рук и поставила на столик. Антуан с трудом стащил прилипшие к коже джинсы, сбросил свитер и запахнулся в длинный махровый пеньюар, который я надела в первый день знакомства. Желание, снова возникшее внизу живота при виде длинных мускулистых ног, было подавлено чувством голода, и я с любопытством заглянула в корзинку. Румяные булочки, помидоры, нарезанные кусочками жареные домашние колбаски, бутылка розового вина…

— Ты знаешь, как угодить девушке! — засмеялась, вытаскивая всё на стол. Антуан отбросил на пол полотенце, которым неистово сушил волосы, и подошёл:

— Пока собирал припасы, сам проголодался. Давай ужинать.

И мы устроили пикник на кровати, расстелив посередине сложенную вдвое простыню. Ели руками, попивали вино прямо из горлышка, рассказывали всякие смешные истории из детства. Правда, я поостереглась со своими реальными историями и травила невинные байки с Пикабу. А вот у Антуана детство было действительно насыщенным…

Потом мы уснули обнявшись, и я сама положила ладонь на его пах. Мне снился жутко эротический сон, как мы с маркизом танцуем танго, и я коленом чувствую его каменный стояк, раздеваю Антуана прямо посреди зала, мы неистово занимаемся любовью, а зрители аплодируют и кричат: «Браво! Бис!» И только один из них, не помню — женщина или мужчина — шипит злобно: «Сука!» По-французски.

Я проснулась, словно меня подбросили. Антинеа стояла у кровати с подносом, на котором был обычный стакан с отваром. Но взгляд служанки спросонья напугал меня: с прищуром, полный презрения и злости. Я натянула простыню на грудь и тихо поздоровалась:

— Доброе утро.

— Доброе утро, мадемуазель, — Антинеа словно спохватилась и улыбнулась. — Простите, я стучала, но никто не ответил. Я принесла отвар для мсьё Антуана.

— Спасибо, поставьте на тумбочку.

Девушка так и сделала, потом отвесила милый поклон и удалилась, бесшумно прикрыв за собою дверь.

Отвар. Чёрт побери, да они достали уже! Антуану не стоит его пить. Придётся импровизировать, но это несложно. Импровизация — моё всё.

Я прилегла поближе к маркизу, ловя тепло его тела, и улыбнулась сама себе. Дождь закончился, сегодня я встречусь с Самиром и узнаю, наконец, как именно травят Антуана. А там… Посмотрим, как пойдёт дело. У меня есть ещё двенадцать дней.

Прошло чуть менее получаса, когда Антуан зашевелился, обнял меня и открыл глаза:

— О, привет! А мне приснилось, что ты сбежала…

— Как видишь, я всё ещё здесь, — я потянулась, сладко-сладко, и поцеловала его в губы: — Иди в душ первый, потом я.

— Пошли вместе, — Антуан вернул мне поцелуй и потянул за руку. Но я мотнула головой и поворошила ёжик на голове:

— Мне надо будет съездить в Ниццу.

— Я отвезу тебя.