— Прекрати! — усмехнулась. — Я не сбегу. И не встречусь ни с каким из моих несуществующих любовников. Обещаю!

— Ладно, — пробурчал Антуан, поднимаясь. — Поверю тебе на слово…

Он ушёл в душ, задёрнув за собой шторку, а я встала, повернулась к тумбочке и внимательно посмотрела на стакан с отваром. Склонила голову влево, потом вправо, потом примерилась рукой и аккуратно опрокинула его на поднос. Коричневатый отвар выплеснулся наполовину на пол, часть осталась на подносе. Довольно улыбнувшись, я достала из сумочки презерватив, разорвала упаковку, вывернула резиновое изделие номер два наизнанку и осторожно слила в него остатки отвара с подноса. Завязала презерватив узелком и сунула в кармашек сумочки. Вернула поднос и перевёрнутый стакан на место. И воскликнула:

— Антуан! Прости, я пролила твой отвар трав!

Шум воды прекратился не сразу, маркиз выглянул из ванной, завёрнутый в полотенце, и ответил беззаботно:

— Ничего, велю Антинее приготовить новый.

— Оно тебе надо? — весело спросила я, приближаясь. Весёлость далась мне нелегко — надо убедить Антуана прекратить фитотерапию.

— Ну-у-у…

— Ты уже два дня не пил свои травки. Разве у тебя болит желудок?

— Вроде нет.

— Ну вот и хорошо. Может, просто был гастрит, который прошёл сам собой.

Я приникла к нему всем телом и шепнула:

— Я бы на твоём месте сходила к врачу и сдала анализы.

— Ненавижу врачей и терпеть не могу уколы!

— Антуан! Ну, ты как пятилетний ребёнок! Тебе разве пять лет?

— Немного больше, — буркнул он. — Но это не меняет дела.

— Не упрямься. Врач может тебе помочь больше, чем травки.

— О, Альошка… Я был и у психолога, и у сексолога вместе с Николь… Потом у психиатра, у психотерапевта… Все они коновалы. Мать бросила меня, поэтому я страдаю и не могу удовлетворить женщину…

— Хочешь, я пойду с тобой? — улыбнулась я. — И буду держать тебя за руку, пока тётенька уколет венку и возьмёт кровь?

— Хочу, — голосом капризного мальчишки ответил Антуан и поцеловал меня в макушку. — Но разве травки могут помешать?

— Могут. Не пей их больше. Обещай!

— Обещаю.

Он подарил мне долгий поцелуй и подтолкнул к ванной:

— Иди, а я вызову тебе такси. Ты вернёшься к полудню?

— Обязательно, — с улыбкой ответила я.

— Тогда я закажу столик на ипподроме, мы там пообедаем, а потом…

— А потом пойдём на пляж!

— Ты серьёзно? Ведь ещё холодно для купания!

— Абсолютно! Мы в Ницце, и я хочу хоть раз побывать на пляже, окунуть ноги в воду, побродить по песку, собрать ракушки…

Антуан улыбнулся самой тёплой из своих улыбок, провёл ладонью по моей щеке и сказал:

— Мы пойдём на пляж, детка…

В душе я плакала. Рыдала, зажав рот рукой. Мне было так плохо, как не было никогда в жизни. Прости меня, Антуан! Прости за всё, за то, что я сделала и что ещё сделаю… Прости за обман, за надежду, которую я дала тебе, сама того не желая… Прости заранее…

Глава 20

Самиру я позвонила из такси, и парень назначил мне встречу у главного корпуса больницы Пастера. Таксист понятливо кивнул и голосом поменял направление в навигаторе.