— Вы не просто так попросили хирургический набор, — сказал я, не колеблясь ни секунды. — Осматривайте остальных. Давайте.

— Хорошо, — чуть прикрыв глаза, сказал врач. — Оттащите труп в сторону и раздевайтесь. Есть ли у вас зуд в теле, даже незначительный.

— Да. Рука чешется уже минут пять, — сказал Герман, подставляя под лампу ладонь. Вначале ничего не было, но затем я увидел желтую двигающуюся под кожей точку.

— Раздевайтесь, — мрачно повторил доктор. — И не подходите ко мне слишком близко.

Когда ополченец и его товарищ скинули с себя всю одежду, мне оставалось только выругаться. У Германа такие точки были почти по всем рукам до локтя, а несколько уже приближалось к плечу. У второго — нашлись на руках, спине, шее и плечах. Похоже, парень дотронулся рукой, пока нес Саню, и потом почесался.

— Плохо. Очень плохо, — покачал головой врач, издали осмотрев последнего. — Я вас уже не спасу. Можете меня убить, но это ничего не изменит. Странно, что вы еще стоите, твари уже должны были добраться до позвоночника. У вас минут пятнадцать. Как и у вас, — повернулся он к Герману. — Но я могу попробовать извлечь все личинки из рук, а после влить в кровь убойную дозу антибиотиков. Это будет очень больно, и результата я не гарантирую. Даже если все получится удачно — вы не сможете пользоваться руками несколько недель, что в наших условиях равносильно смерти.

— Гера, передай Машке, что я ее люблю, — сказал парень и, сделав шаг назад, приставил себе пистолет к виску.

— Нет! — взревел Герман, бросаясь к товарищу. Но глухой выстрел уже эхом прокатился по комнате. — Сука, да как так-то? Ты должен был сам ей сказать!

— Нужно уходить, — сказал врач, шагнув ко мне. — Жизнь за жизнь!

— Верно. Жизнь за жизнь, вы спасаете Германа, я спасаю вас, — сказал я, глядя на ополченца. — Начинайте операцию или останетесь здесь с трупами.

— Черт с вами, — выругался доктор, понимая, что меня не переубедить. — Но нам придется открыть дверь, чтобы внести инструменты и лекарства.

— В этом нет необходимости. Если нужно, я даже вашу медсестру могу сюда затащить, — сказал я, держа врача на прицеле. — Пусть поднесут к окну все что нужно. И быстрее. Гера… Герман, твою мать! Ты меня слышишь?

— Да… Да, я здесь, — ответил ополченец, приходя в себя.

— Расчисти место и ложись на пол. Кушетки в операционную сегодня не завезли, — сказал я, из коридора послышались голоса, и, выглянув в окно, я увидел, что по лестнице спускается целая процессия. И несут они не только инструменты, но и свет, и даже операционный стол. Похоже, врача здесь очень ценили.

— Я возьмусь за лечение, если вы откроете дверь и впустите мою помощницу, — сказал доктор, держа раскрытые ладони так, чтобы я их видел. — Мы не причиним вреда ни вам, ни вашему другу. Обещаю.

— Ну, раз обещаете, — хмыкнул я, поднимая автомат. — Герман, план изменился, отойди к стене. Мне нужно место.

Бойцы охраны не успели среагировать на мое перемещение. Медсестра, перед которой я предстал в чем мать родила, только ойкнула и уже в следующую секунду была в комнате. Во время следующего прыжка мне попытались помешать, схватив за руку, но я ударил локтем, не глядя. Судя по хрусту — попал. А в следующую секунду уже стоял в помещении вместе с кушеткой и плафоном.