|
Уитни встал со своего места: — Тогда покажись… друг. Незнакомец так и сделал, тотчас же выйдя на свет. Он оказался ниже ростом, чем любой из мужчин у костра, а двигался с легкостью человека, чей нрав беззлобен и мягок. Он был одет в роскошную шубу, и большой поднятый воротник обрамлял его лицо, когда он улыбнулся им так, будто здесь сидели не нищие переселенцы, а его благополучные приятели и он собирался присоединиться к их пиршеству. Только снег на ботинках указывал на то, что он действительно шел по снегу. Его одежда выглядела идеально, а каждая деталь внешности выдавала человека благовоспитанного. На фабренные усы, подстриженная бородка, перчатки из телячьей кожи, трость с серебряным наконечником. Незнакомец этот, появившийся у костра, никого не оставил равнодушным. Шелдон Стерджис при виде его почувствовал глубочайший стыд за свою трусость и подумал: вот этот точно не наделает в штаны ни при каких обстоятельствах. Элвин Гудхью, почуяв запах одеколона, сложился от приступа тошноты пополам, и съеденная им порция варева полетела в догоравший костер. А Нинни Иммендорф, повариха, даже не обратила на это внимания, потому что в тот миг мысленно благодарила судьбу за свое вдовство. — Как вы сюда попали? — спросила Марша, — По дороге, — ответил незнакомец. — А где ваш фургон? Незнакомца ее вопрос позабавил. — Я пришел пешком, — объяснил он. — Отсюда до долины миля или две, не больше. Все у костра зашевелились и заговорили, боясь поверить счастью. — Мы спасены! — всхлипнула Синтия Фишер. — О боже, мы спасены! — Ты прав, — произнес Гудхью, обращаясь к Уитни. — Сегодня Господь действительно нас хранил. Уитни заметил, как на губах незнакомца промелькнула усмешка. — И впрямь хорошая новость, — сказал Уитни. — Можно ли узнать, кто вы такой? — Конечно, — ответил тот. — Меня зовут Оуэн Будденбаум. Я пришел сюда, чтобы встретить своих добрых друзей, но что-то я их среди вас не вижу. Надеюсь, с ними ничего не случилось. — Мы потеряли многих добрых людей, — заметил Стерджис. — Кто вам нужен? — Хармон О'Коннел и его дочь, — проговорил Будденбаум. — Разве они не с вами? Улыбки на липах погасли. Возникла неловкая пауза, а по том Гудхью сказал просто: — Их больше нет. Будденбаум стянул с левой руки перчатку. Голос его остался бесстрастным. — Правда ли это? — спросил он. — Правда, — кивнул Стерджис. — О'Коннел… остался в горах. — А девочка? — Она последовала за ним. Все как он сказал. Их больше нет. Будденбаум поднес ко рту руку без перчатки и погрыз ноготь на большом пальце. У него было на каждом пальце по кольцу, а на среднем — три. — Странно, — произнес он. — Странно что? — уточнил Уитни. — Странно то, что столь богобоязненные мужчины и женщины оставили невинное дитя замерзать в горах, — ответил Будденбаум. |
