|
— Ты говоришь о дьяволе так, как истинный христиан говорит о Боге, — отозвался Хармон. — Иногда я даже задумываюсь: ты кому служишь? Уитни пришел в бешенство. — Как смеешь ты ставить под сомнение мое благочестие! У меня есть доказательство твоей нечестивости — вот оно, в моей руке! — Он повернулся к толпе. — Нельзя позволить ему остаться среди нас Он навлечет на нас беду, чтобы услужить своим нечестивым хозяевам! Он пошел по кругу, показывая крест толпе. Какие еще доказательства нужны вам, если есть это? Поклеп на нашего распятого Господа! — Он снова повернулся к Хармону, тыча в него обвиняющим пальцем. — Еще раз спрашиваю: чем ты заслужил такой дар? — А я в последний раз говорю тебе: если не перестанешь везде искать руку дьявола, сам будешь его вернейшим союзником. — Теперь Хармон говорил мягко, как с испуганным ребенком — Твое невежество радует дьявола, Уитни. Всякий раз, когда ты глумишься над тем, чего не понимаешь, он веселится. Всякий раз, когда сеешь страх и зовешь его туда, где его нет, он ликует. Тебя он любит, Уитни, а не меня. Тебя он благодарит в своих вечерних молитвах. Все получилось так просто и убедительно, что Уитни не сразу осознал свое поражение. Он по-прежнему смотрел на противника, хмуря брови, а Хармон повернулся и обратился к толпе. — Если вы не желаете, чтобы мы с дочерью шли с вами дальше, — сказал он, — если вы поверили клевете, скажите об этом сейчас, и мы пойдем другой дорогой. Но можете не сомневаться — в сердце и в мыслях у меня только то, что вложил туда Господь. К концу речи в голосе у него зазвенели слезы, и Мэв взяла его за руку, чтобы поддержать. Они стояли перед собравшимися бок о бок и ждали приговора Наступило недолгое молчание. Его нарушил не Уитни, а Марша Уинтроп. — Не вижу причин, чтобы вы шли другой дорогой, — сказала она. — Мы начали путь вместе. По-моему, мы должны и закончить его вместе. После речей о Боге и дьяволе толпа вздохнула с облегчением, выслушав эти спокойные разумные слова Послышался гул одобрения, и люди начали постепенно расходиться. Дел у них хватало: починить колесо, приготовить еду. Одна ко праведный Уитни вовсе не собирался отпускать свою паству, не сказав последнего слова. — Этот человек опасен! — взревел он, швырнул крест на землю и втоптал его в грязь. — Он потянет нас за собой в ад. — Никуда он нас не потянет, Енох, — возразила Марша — Остынь-ка, ладно? Уитни угрюмо метнул взгляд в сторону Хармона. — Я буду присматривать за тобой, — сказал он. — Ну, тогда я спокоен, — ответил Хармон, чем вызвал у Марши смешок. Смех окончательно лишил Уитни присутствия духа, и он поспешил прочь, расталкивая толпу и что-то бормоча себе под нос. — Впредь будь осмотрительнее, — предостерегла Марша, тоже собираясь уходить. — Как бы твой язык не довел тебя до беды. — Ты сделала очень доброе дело, — ответил Хармон. — Спасибо. — Я сделала это ради девочки, — сказала Марша — Не хочу, чтобы она думала, будто весь свет сошел с ума. Марша ушла, а Хармон принялся собирать смятые бумаги и укладывать их в сундучок. |
