— Предайтесь вашей участи, графиня, я ручаюсь, что вам не будет нанесено ни малейшего оскорбления.

— Я теряюсь от страха за ее величество, разве вы не видите, что она, как мертвая, покоится на руках всадника? И страшит далекий путь, который нам предстоит.

— Пожалуйста, подождите еще немного, потом вы сможете приказать, если пожелаете отдохнуть.

— Только из-за королевы умоляю я вас об отдыхе, — тихо сказала Евгения Олимпио, — вы привезете дону Карлосу труп.

— Ваше опасение рисует перед вами грустные картины, графиня, молодая королева не умрет от этой вынужденной поездки. Ваше желание исполнится, по ту сторону каштановой рощи мы будем ждать утра.

Евгения вздохнула. Всевозможными средствами она хотела прервать ненавистную поездку, надеясь, что появится какая-нибудь возможность на спасение.

— Сжальтесь и остановитесь у рощи, — попросила она дона Олимпио, который теперь обратился к итальянцу, чтобы под каштанами, у которых маркиз и он прежде ожидали возвращения Филиппо, дать слабой королеве возможность прийти в себя и обеим похищенным дамам предоставить покой.

Клод направился, как бы имея то же намерение, прямо к роще, и таким образом итальянец, который охотнее продолжал бы ночью свой путь, должен был подчиниться, хотя это ему не нравилось. Он был убежден, что Изабелла и без этого досрочного отдыха придет в себя, и он боялся, что это могло иметь самые плохие последствия. Но вокруг не было заметно никакого признака близости неприятеля, и он решил после нескольких часов, на протяжении которых будет сторожить пленниц, требовать продолжения пути.

Три всадника приблизились к роще, не ожидая ничего необыкновенного. Прежняя удача их плана все больше порождала в них веру в безопасность, так что они охотно демонстрировали себя перед обеими прекрасными пленницами учтивыми кавалерами, которые после такой короткой дороги уже готовы были предоставить им отдых.

Маркиз поскакал в рощу, осмотрительно объехал ее, прежде чем его товарищи успели ссадить на мох своих прекрасных пленниц, и объявил, что он не нашел ничего подозрительного, что бы могло помешать отдохнуть здесь несколько часов.

Только Филиппо соскочил с лошади, как Изабелла пришла в себя и, увидев вблизи незнакомого итальянца, издала негромкий крик ужаса, тогда к ней подошла Евгения, которой Олимпио уже помог сойти с лошади. Бедная придворная королевы, утешая, обняла ее. Изабелла немного успокоилась, увидев около себя свою подругу, но потом начала громко рыдать и, узнав об опасности, и вспомнив случившееся, упала на грудь Евгении.

— Не бойтесь, ваше величество, — прошептала молодая графиня Теба, — еще не все потеряно. Я надеюсь, что нас спасут, если бы мы какими-либо средствами могли помешать нашему непредвиденному путешествию.

— Ты самая верная моя подруга, — сказала тихо Изабелла.

— Притворитесь очень больной и слабой, ваше величество. Наши похитители как истинные кавалеры обратят на это внимание, выполните мою просьбу, не робейте, — шептала Евгения, — я не робею. — Затем графиня к этому громко добавила: — О святые, вы колеблетесь, ваше величество, я умру от страха… Боже мой!

В то время как карлисты привязывали своих лошадей в тени деревьев, Евгения подвела безутешную молодую королеву к кустарникам, составляющим край рощи. Она положила голову Изабеллы, вновь упавшей без чувств, на свои колени и попросила карлистов не трогать их, но доставить королеве на некоторое время покой, на что, как она надеялась, они охотно согласятся.

Это было совершенно естественно и безопасно, так как обе девушки не были в состоянии убежать от своих похитителей, и последние, после краткого совещания, согласились на просьбу графини.