Как странно, что он раньше не додумался до этого, нужно лишь тянуть в себя всё больше и больше, больше и больше и волсе и вулси, ик.

— Исё хосю! Ик. — Требовательно заявил Велес, обращаясь к быстро качающемуся потолку.

Гадкая потолочная пушка не стреляла. Зато кто-то схватил его за ногу и потянул куда-то…

Как-то грубо так тянула, нехорошо так, без всякого уважения к его личности и штанам одной доброй, но заблудшей, очень заблудшей расы, собственно, кто изготовил материал, кто конкретно, он понятия не имел. Но всё равно — нехорошо, вот так грубо хватать людей за штаны! Всё потому, что когтистое существо мрачно и грустно. Ну так! С такой-то харей! Странно, что оно ещё не повесилось.

— Нннакати тож, брателло. — Растягивая слова, с блатным акцентом — почти также как в детстве, в смысле, юношестве, произнёс Велес и, протянув длань свою щедротами полную, плеснул в робота, тем, чем сейчас наслаждался. От души так плеснул, но роботу почему-то не понравилось. Он стал омерзительно искриться, скрипеть, скрежетать и двигаться так, будто сломался. Прикидывался, конечно. Что ему сделается? Пушка на потолке выдала шестой залп и, непроизвольно, Велес отправил часть энергии роботу на добавку. Что-то громко бухнуло, засвистело, потом ударилось гулко и с тупым звоном затихло. — Йему больше нэ наливаем! И ищо рюмочку напосашок!

Пушка не выстрелила. Велес настойчиво икнул. Трижды! В каждый ик вкладывая невообразимо много чувственного смысла! Дополнительно выражая, сей смысл настойчивыми и очень выразительными движениями глазных яблок. В третий раз он даже попытался, прекрасно понимая, что не сможет, но таки попытался, кивнуть глазами! Но пушка больше не стреляла.

— Ну и нэик, твою блин мать, ик, надо, я сам тода налю.

Разум и сознание где-то сильно разминулись, пошли погулять, заблудились и там прочно потерялись, так что тело само нашло способ «догнаться». Даже руками направлять свою волю не пришлось — хватило мысленного усилия и некоторой подготовки тела, смысл и характер которой Велес понимать сейчас не хотел. Из его тела ударил энергетический поток, довольно слабый, но достаточно устойчивый, что бы соединиться с Сетью этого подземелья. На мгновение он увидел истинные размеры данной базы и даже её незаконченные отсеки, где проводка сильно поизносилась и не использовалась многие годы. Любопытно, базу вырыли на такой глубине лишь частично, большую часть этого пространства разрыла сама природа, подземными водами, давно иссохшими. Оригинально, экономно, почти гениально. Он успел об этом подумать, правда, как-то вяло, отстранённо, прежде чем волна непередаваемого наслаждения, квинтэссенция физического счастья, захлестнула его с головой. Велес тянул всё, что было в этой Сети, всё до последней капли он забрал себе. В конце из глаз его струились сверх мощные потоки энергии ярко-белого цвета, всё тело окутало энергетическим коконом, в котором его самого практически не было видно. Загорелся плащ. Начало плавиться оружие и ярко запылал кожаный ремень, обжигая кожу, но энергия мгновенно устраняла повреждения.

За мгновение до того как отключиться, Велес начал петь песенку про камыши, солдата и девочку, которая ждёт его домой уже третий год с войны. Несчастные влюблённые не виделись все три года, и их третий ребёнок родится до того, как отец приедет домой, очень грустная песенка. Но после «Мурки», «Таганки» и «Деда Мазая» (правда, там он два куплета забыл), Велес посчитал толику грусти вполне уместной. Какая же радость, если в ней нет самой капельки печали? Не радость, извращение уже какое-то получается, вот.