– А вы что, собрались от нас уходить?

– А разве вы меня не увольняете?

– Стоп. А деньги?

– Какие деньги?

– Как это какие? – изумился банкир. – Те, что вы взяли! Кто их теперь вернет?

– Я не брала! – отрицательно замотала головой Ника. – Вы мне не верите?

– Конечно, не верю, – спокойно ответил хозяин.

– Почему? – обиженно выкрикнула девушка.

– Да потому, что вы врете! – злорадно сообщил хозяин.

– Я? – Голос Ники задрожал от огорчения и досады. – Думаете, что я их украла и теперь хочу с ними сбежать?

– Конечно, – подтвердил ЕВР.

– Да как вы смеете? – задохнулась от возмущения девушка. – Да я… Я свои, личные отдала старосте за охрану. Между прочим, бабушке на подарок откладывала!

– И что? Купили?

– На какие шиши? Говорю же, за охрану отдала – староста приходил.

– Ладно, – внезапно успокоился дознаватель. – Идите спать. Утром устроим вам личный досмотр. Дети проверят ваши вещи.

– Дети? – Ника не верила своим ушам.

– А кто? Не я же! Мне и так все ясно! Не вызывать же милицию, в конце концов, дело семейное. Пусть привыкают к прозе жизни. А то проводы они устроили со слезами! Нет уж, сначала пусть сами убедятся, что любимая няня и вправду невиновна.

– Они и так это знают… – едва выговорила совершенно растерявшаяся Вероника. Такого оборота она никак не предполагала.

– Ха, не смешите меня! Задурить голову детям легче легкого! – ЕВР теперь говорил убежденно, даже весело. – Они – несмышленыши! Их вокруг пальца обвести – раз плюнуть! А вы – очень опытный педагог, со стажем! Втерлись в доверие, цинично заставили бедных детей себя полюбить. Обокрали! А теперь хотите сделать ноги? Не выйдет!

Ника слушала весь этот бред и никак не могла сообразить, наяву ли это или снится. Дети, Марфа с Петрушей, по приказу этого садиста, этого извращенца, будут рыться в ее вещах? Слушать разглагольствования этого фанфарона, что она, няня, обокрала их дом? За что же этим милым малюткам такие испытания?

– Знаете что, Евгений Викторович, – твердо сказала Ника, – вызывайте милицию. Прямо сейчас. Обыскивайте, пытайте. Пока дети спят. Издеваться над ними я вам не позволю. А там – хоть в тюрьму. Хоть из Москвы выселяйте. Да я и сама уеду.

– Нет уж! – плотоядно скривился ЕВР. – Все при детях! Пусть смотрят!

Ника очень захотела умереть. Немедленно. Такой жадности, такой жестокости, причем и по отношению к собственным малюткам, Ника в Ропшине не подозревала.

Миллионер! Богач! И из-за каких-то… сколько там? Двести пятьдесят долларов, это семь пятьсот, пусть задавится, для простоты по тридцать. Хотя доллар сильно подешевел. Еще семь тысяч рублями. Итого – четырнадцать пятьсот. Из них она отдала три своих охране. Значит, остается одиннадцать с половиной. Еще семьсот отдаст. Итого долга будет десять восемьсот. Сумма, конечно, большая…

– Евгений Викторович, – решительно поднялась няня. – Давайте я вам расписку напишу. В Кувандыке заработаю, отдам, честное слово!

– И сколь же вы отдадите? – недобро поинтересовался жадюга банкир.

– Семьсот рублей сегодня, остальные десять тысяч восемьсот – потом. Все до копейки.

– А моральный ущерб?

– Какой ущерб? – не поняла Ника.