– Папа, папа, – орали двойняшки, – гаси свет! У нас – полярная ночь, на нас напали волки!

ЕВР отстранил детей, поднял перевернутый стул, сел.

– Значит, так вы Международный женский день отмечаете?

– Да! – радостно и громко подтвердили дети.

Жан незаметно разбирал занос, водружая подушки на привычные диванные места. А Ника так и стояла посередине комнаты, смущенная со съехавшей с плеча тонкой лямкой, просто сверкая роскошным обнаженным декольте.

– Вероника, – снова прошипела Генриетта. – Я тебе приказываю одеться! Ты меня позоришь!

ЕВР внимательно оглядел няню. С ног до головы. Потом в обратном порядке. И, Ника могла в этом поклясться, не нашел в ее облике ничего предосудительного.

Поднялся, подобрал с пола разбросанные цветы, попутно вытащив из пасти Анжи один, недоеденный, и вручил всю охапку Нике:

– С праздником!

Ника прижала к себе тюльпаны, спрятала в них пылающее лицо, но тут же опомнилась:

– Евгений Викторович, это же, наверное, всем, не мне одной?

– Конечно, – улыбнулся ЕВР. – Всем присутствующим дамам. – И тут же раскрыл дипломат. – А это – подарки!

Марфе достались яркие круглые часы с прыгающими картинками на циферблате, Анжи – элегантная кость в виде восьмерки, а Нике ЕВР подарил чудесный серебряный браслет: на широкой плоской цепи висели тоже маленькие восьмерочки и крошечные розочки. Ника тут же нацепила его на руку, залюбовалась.

– Генриетта, извини, я не знал, что встречу тебя сегодня, – смущенно объяснил ЕВР отсутствие подарка для гостьи.

В этот момент, аристократически зевая, в гостиную вплыла сама проснувшаяся Снежная королева с пластиковым тазиком вместо короны на голове.

– Что, Кай не приедет? – поинтересовалась тетя Валя. Увидела ЕВРа: – Здравствуйте, Евгений Викторович. Как вы некстати! Такую игру испортили!

ЕВР изумленно похлопал глазами и расхохотался.

– Не могу больше выносить этот кошмар! – выдохнула Генриетта и выскочила вон.

Хлопок входной двери послужил сигналом к началу второго акта веселья, теперь уже вместе с ЕВРом. Снова уселись за стол, снова играли в фанты, и ЕВРу даже пришлось кукарекать из-под стола!

Дети радовались, собаки носились и оглушительно тявкали, а Ника чувствовала себя совершенно счастливой: во-первых, ЕВР оказался абсолютно нормальным человеком, которому ничто человеческое не чуждо, а во-вторых, она то и дело ловила на себе его восхищенный взгляд и на всякий случай незаметно подергивала плечиком, заставляя сползать шаловливые бретельки.

Когда баррикады были разобраны, дети уложены и даже тетя Валя успокоилась в комнате для гостей, ЕВР остановил собиравшуюся к себе Веронику:

– Спасибо вам! Я давно не ощущал в своем доме такого счастья! Да и, честно говоря, давно сам так не веселился, пожалуй, с детства. Не сердитесь на меня, что я иногда бываю чересчур требовательным и жестким, на самом деле я не такой… – И смутился, как мальчишка, будто выболтал страшную тайну.

Заснула в ту ночь Ника со счастливой улыбкой: лед тронулся!

А на следующий день, когда дети отбыли в школу, а ЕВР – на работу, явилась Гена и закатила Нике грандиозный скандал. Что только Ника от нее не услышала! И про свою распущенность, и про дурное влияние на детей, и про издевательство над деликатным ЕВРом. Девушка слушала молча, не пререкаясь и не вступая в дискуссию. Все равно слова вставить было некуда. А когда гостья, взяв с няни торжественное обещание не учинять подобных бесчинств, отбыла, Ника отчетливо поняла, что Гена ее просто ревнует! И от этой мысли стало так светло и радостно, так легко и приятно, что немедленно захотелось чего-нибудь освежающего, уж больно пылали щеки.