— Что за конь был у того человека, которого вы встретили в Тейме? — спросил он.

Эймер поднял на монаха удивленные глаза, оторвавшись от своих седельных сумок, на которых он затягивал ремни. Он открыл было рот для ответа, но замялся, словно что-то мучительно припоминал.

— Он приехал раньше, чем мы. Когда мы прибыли, в конюшне было два коня. Уехал он тем же утром, причем опять раньше нас. Да, интересно. Когда мы забирали своих коней, в конюшне стояли те же два жеребца, что и вечером. Странное дело! Как это возможно, что такой благородный человек, с виду рыцарь — и вдруг без коня!

— Возможно, он оставил своего коня в какой-нибудь другой конюшне, — мгновенно решил эту простую задачку шериф.

Однако задачка эта была совсем не такая простая, — это был ключ к разгадке! Здесь, на монастырском дворе у всех на виду лежали убийца и убитый, — правосудие свершилось.

Но кто же убил убийцу?

Наконец похоронная процессия покинула большой монастырский двор, — Эймер верхом на отцовском светлой масти жеребце, Варин, ведущий на длинном поводе коня, на котором приехал в аббатство Эймер, а также молодой грум, сопровождавший телегу с гробом Дрого. Кадфаэль подумал, что, наверное, на второй день пути Эймер покинет своих еле-еле плетущихся грумов, а сам поскорее отправится домой и вышлет своих людей на подмогу. В отпевальной часовне Кадфаэль видел лицо мертвого Кутреда, — быть может, его волосы и борода были далеко не в том порядке, в каком были они у рыцаря из Тейма, однако строгая и умиротворенная маска смерти на лице отшельника вполне соответствовала сану почившего святого. Кадфаэль подумал, что едва ли справедливо то, что мертвый убийца выглядит не менее благородно, нежели какой-нибудь паладин из стана императрицы.

Хью Берингар уединился с аббатом, так еще и не успев поделиться с Кадфаэлем своими соображениями по поводу свидетельства Эймера Босье, однако замечание шерифа ясно свидетельствовало о том, что его мысли были направлены в ту же сторону и что он пришел к тем же выводам. Наверное, он сперва изложит их аббату Радульфусу. Кадфаэль подумал, что теперь ему следует заняться Гиацинтом, дабы тот мог выйти из своего убежища и снять с себя все подозрения. Разумеется, не стоит рассказывать о том мелком воровстве, к которому ему приходилось прибегать, добывая хлеб насущный, когда он странствовал в одиночку, а также о кое-каком обмане, который оказался необходимым, дабы остаться в живых. Да и Хью не станет вменять ему это в вину. А еще нужно разобраться с духовным саном Кутреда. Впрочем, остались ли тут какие-либо вопросы? Разумеется, не так уж трудно рыцарю превратиться в отшельника, но для того, чтобы стать священником, требуется куда больше времени.

Кадфаэль ожидал шерифа в своем сарайчике в травном саду, куда Хью, наверное, не преминет заглянуть после разговора с аббатом. В сарайчике было тихо, уютно и хорошо пахло пряными травами. В последние дни Кадфаэль почти не бывал здесь. А ведь ему хорошенько надо было подумать о пополнении своих запасов, покуда не начались холода, а с ними всяческие простуды и ломота в суставах. Конечно, брат Винфрид отлично управляется на грядках с перекопкой, прополкой и посадками, однако здесь, в сарайчике, ему надо было многому еще научиться. Кадфаэль подумал, что сделает еще только одну поездку, проведает Эйлмунда и сообщит Гиацинту, мол, тот может и должен объявиться и говорить в свою защиту, а потом с огромным удовольствием окунется в работу в своем сарайчике.

Хью прошел по дорожке через травный сад и сел на лавку подле своего друга, многозначительно улыбаясь.

— Чего я не понимаю, так это — зачем? — вымолвил он после недолгого молчания. — Кем бы Кутред ни был и что бы ни совершил ранее, здесь он никому не причинил вреда.