Я убрал биту.

Дышать по-прежнему не было никакой необходимости, космический холодок приятно освежал кожу, а полоска выносливости в интерфейсе оставалась незыблемой. Похоже, самая большая опасность, которая мне грозит, это умереть со скуки.

В вакууме звуки не распространяются, поэтому появление небольшого космического корабля, по форме напоминающего елочную игрушку в виде водружаемой на верхушку пики, подкравшегося ко мне со спины, стало для меня полным, но приятным сюрпризом.

И да, корабль был красненький.

На корпусе корабля открылся люк, из которого вылезла длинная механическая рука. Манипулятор схватил меня за левую ногу и, дернув немного более резко, чем это было необходимо, затащил в шлюз.

Едва люк автоматически закрылся за моей спиной, как в камеру хлынул поток живительного, но уже не жизненно важного кислорода, а корабль рванул с места, одарив меня по меньшей мере трехкратными перегрузками.

Корабль, судя по всему, был наш. Раньше я никогда не видел, как он выглядит снаружи, а внутри все космические корабли вообще очень похожи, но вряд и на чужом корабле мог быть еще один Такеши.

– Четыре с половиной минуты в открытом космосе, – известил он меня, вваливаясь в шлюз и протягивая руку. На нем был надет силовой экзоскелет, так что в его жесте не было ничего удивительного — в физическом плане здесь и сейчас мы были примерно на равных. – Как ты выжил?

— Я слишком зол, чтобы умирать, – объяснил я.

— Запомни это ощущение, – посоветовал он.

Мы выбрались в коридор и принялись ползти в ходовую рубку.

– Не думал, что вы за мной вернетесь, – признался я.

– Кира была против. Это я настоял, – сказал Такеши.

— Очень мило с твоей стороны.

– У нас контракт, -- напомнил он. – И я все еще надеюсь получить свой приз.

Уже не так мило.

С другой стороны, деловой подход тоже имеет право на жизнь.

– Единственное оборудование, которое продолжало работать, это маячок в твоем инвентаре, – продолжал Такеши. – Когда мы получили сигнал о том, что он отправился на орбиту, я предположил, что он все еще в твоем инвентаре, и найдя его, мы найдем и тебя. И, бинго. Вот ты здесь.

– Вот я здесь, – согласился я.

– Кабан мертв?

– Да.

– Жаль, – не особо искренне сказал Такеши.

– И, если уж мы об этом заговорили, то расскажи мне, что ты узнал, – попросил я. – Насколько все плохо?

– Все очень плохо, – сказал Такеши. Ползти и одновременно говорить было тяжеловато для нас обоих, поэтому мы замерли в коридоре напротив кают-компании. – Похоже, без уничтожения планеты тут не обойтись.

– Да? – без особого удивления спросил я.

– Эта планета теперь и есть Элронд, – сказал Такеши. – От верхних слоев атмосферы до глубины по крайней мере в пять километров. Дальше мои зонды пробуриться не смогли, так что цифра неточная.

– Как такое может быть?

– Да запросто, – сказал Такеши. – Он сожрал всех Вычислителей местной инфосферы и теперь контролирует все то, что ранее контролировали они. То есть, вообще все.

– Ну, в таком случае, мы еще неплохо с ним разошлись, – сказал я.

Учитывая, что нам противостояла целая разумная планета, пусть и немного чокнутая, результаты первого столкновения смело можно было расценить, как боевую ничью. Мы не убили его, но и он не убил нас всех.

– Э… не хотелось бы тебя расстраивать, но все не совсем так, – сказал Такеши. – В смысле, мы с ним еще не разошлись.

– Как так?

Вместо ответа Такеши подполз к кают-компании и открыл дверь.

На полу помещения, там где раньше стояли кресла и минибар, находился пульсирующий комок зеленовато-коричневой грязи высотой около полуметра, и это было первым, что бросалось в глаза.