Последний взгляд в зеркало показал ей: она выглядит превосходно. Сенсационно. Ошарашивающе. Ну что ж, видит Бог, она, не скупясь, заплатила за это. Она хотела быть уверена, что Джордан Голдман, взглянув на нее сегодня, станет корчиться от зависти, и ей не придет в голову жалеть ее. Элеонор хотела быть уверена, что Том Голдман будет сражен ее видом. Пускай поймет, что он потерял.

 Она хотела, чтобы Том думал, будто она приняла кольцо от Пола Халфина с радостью в сердце. Она желала причинить ему боль.

 Но это все было как болезнь. Она потратила шестьдесят тысяч долларов на свадьбу, и ни один цент из этой суммы не предназначался для того, чтобы произвести впечатление на ее собственного жениха. Нет, это все только бизнес. Гордость. Все для Тома.

 - О'кей, дамы, - сказала Элеонор Маршалл. - Не хотите ли взяться за шлейф? Тогда пошли.

 Ее подружки счастливо засуетились вокруг, подобрали длинный красивый шлейф из старинных кружев и проследовали за невестой вниз по лестнице в сад. Они вышли на яркий солнечный свет как раз в тот момент, когда музыканты взяли первые ноты известной мелодии свадебного марша.

 Все гости как один обернулись, и Элеонор, взглянув сквозь прозрачный шифон вуали, была вознаграждена, увидев совершенно потрясенные лица и услышав возгласы восхищения. Ее красота сразила их. Глазами она мгновенно отыскала Тома Голдмана. Он смотрел прямо на нее с выражением, которое она не могла понять.

 Она очень холодно отвела взгляд и посмотрела на Пола Халфина. Жениха. Красивого, замечательного, властного, ждущего ее у алтаря.

 Итак, она сделала выбор. И теперь должна будет жить с ним.

 Глава 26

 Роксана Феликс гуляла босиком вдоль берега по мелкому рассыпчатому сухому песку, пальцы погружались в него, ощущая нежную ласку. Она наслаждалась прохладным ветерком ночи. Перед ней лежало чернильно-черное море, волны набегали на берег и отступали, глубоко вздыхая и создавая замечательный, совершенный фон для размышлений.

 На пляже было пустынно. Серебристая тропическая луна, почти полная, висела на небе низко, почти у горизонта, и звезды, как ледяные бриллианты, были раскиданы повсюду на черном бархате неба. Она не видела такого неба с самого детства. Неоновые рекламные щиты Манхэттена и сверкающие ночные огни Лос-Анджелеса, Чикаго, Лондона и Парижа вытеснили настоящие звезды.

 Роксана посмотрела вверх на чашу неба.

 Звезды сверкали, красивые, недосягаемые, далекие; они двигались по своей собственной орбите над головой каждого, кто смотрит на них, подумала она. "Пожалуй, неплохая метафора для всех моих дел, - подумала Роксана. Они такие же холодные и мертвые. Такие же, как и я".

 Вдруг она резко замотала головой, не желая слушать голоса внутренних демонов. Она никогда их не слушала. Она запрещала им прорываться. Нельзя разрешать им отнимать у нее больше секунды. Вторгаться в ее мысли. Роксана знала это. Как знала и то, что стоит пуститься в воспоминания - ей конец.

 Нет. Лучше смотреть на горы, среди которых идут съемки, и думать о деле. Они уже снимают два месяца, и все идет по плану - ее плану. Вот главное. Для всех это бессчетные накладки и нестыковки. Плохое оборудование; случайное нарушение правил сейшельского правительства во время съемок и, как результат, запрет, наложенный на работу группы; ее собственные выверты, на которые у нее всегда хватает фантазии. Роксана улыбнулась и поздравила себя. После первой недели она постоянно менялась то невыносимая супермерзавка, то кающаяся актриса, внимающая каждому слову прилетевшего на съемки Сэма Кендрика. Ее не уволили. Роксана, первоклассный специалист в интриге, точно знала, как далеко можно зайти.