— Но там чисто! — возмутилась Скворцова.

На указанной полке действительно не было ни пылинки. На чистой отполированной поверхности стоял миниатюрный бюст Шерлока Холмса, инкрустированный, как ей тогда показалось, позолотой и хрусталём.

— Протри, как следует под этой игрушкой! — велел Арбенин тоном, не терпящим возражений.

Внутренний голос девушки протестовал изо всех сил, но холодные карие глаза были неумолимы. Она осторожно передвинула бюст в сторону и вытерла несуществующую пыль. Арбенин одобрительно кивнул:

— Отлично! Теперь поговорим, примадонна.

— Меня зовут Ангелина! — девушка едва сдерживалась, чтобы не нагрубить эксплуататору.

— Неужели? А я думал, тебя зовут Мата Хари!

— Что вы имеете в виду?

— Вот это, — Май включил миниатюрный диктофон, и Ангелина услышала весь свой вчерашний разговор со Щукиной дословно.

— Что теперь скажешь? — помощник детектива разглядывал её с издевательской усмешкой.

Скворцова густо покраснела, сказать ей было нечего, зато хотелось кое-что спросить:

— А… как вам это удалось?

— Похоже, я зря сравнил тебя с Матой. Она так легко не попадалась. На твоей сумочке есть такая маленькая штучка, «жучок» называется. Ну что, шпионка-неудачница, сознаваться будем?

— Сознаваться мне не в чем. Вы же сами всё слышали: я работаю всего один день — не увидеть, не услышать ничего не успела. А вот как вы могли так грубо вторгаться в мою личную жизнь?! Подслушивать — это низко!

— Ого! — Май презрительно фыркнул. — Вот она хвалёная женская логика! Значит, если я подслушиваю, между прочим, исключительно в целях безопасности — это низость и вторжение в личную жизнь! А если ты — всё нормально, и я должен тебя по головке гладить?

Ангелина смутилась, однако, обороты не сбавила. Действительно, сейчас возмущение выглядело не слишком логично. Но, как говорил её отец — военный офицер: в тупиковых ситуациях лучшая защита — нападение!

— Вообще-то, я пока ещё не подслушивала, а только работала в поте лица!

— И много пота было?

— Что?

— Я говорю, труд облагораживает даже шпионов, так что не всё потеряно.

— Ладно, признаю, я была не права, прощайте! Больше вы меня не увидите! — Ангелина попыталась выйти, но Арбенин снова оказался быстрее и тутже подпёр дверь своей долговязой фигурой.

— Куда? Ты меня, похоже, не поняла. Я тебя не отпускал, ведь процесс облагораживания через нелёгкий труд только начался.

Девушка напряглась:

— Какой процесс? Отпустите меня! Я сейчас просто уйду, а подруге скажу, что ничего не вышло.

— Никуда ты не уйдёшь, детка, будешь работать, как работала. Тратить время на поиски и проверку новой уборщицы я не собираюсь.

— Я вам не детка! И не хочу быть уборщицей! Я сюда не для этого пришла, то есть…

— Знаю я для чего ты пришла! Хочешь, чтобы остальных просветил?

Ангелина представила прекрасное лицо Холмса, узнавшего о «засланном казачке». Немой укор в его серых глазах был ужасен. Нет, этого она точно не хотела! Что же делать?!

аных глазах шефа Май смерил девушку неприязненным взглядом. Она, похоже, та ещё штучка: поймана с поличным, понимает, что виновата и всё равно дерзит. При других обстоятельствах он с удовольствием бы вышвырнул её за дверь, но сейчас выбирать не приходилось — Риммы не будет целых две недели, а работа не ждёт.

— Помнится, ты жаждала заработать на сольную карьеру.