Ангелина молчала, хмуро разглядывая бесконечный поток машин суетливо спешащих в обоих направления.

— И ещё одно, если твоей подружке так нужен этот материал, она его получит. Разумеется, под моей редакцией. Ну как, по рукам?

— А у меня есть выбор? — вложить в вопрос всю силу праведного гнева не получилось, наверное, потому что этот самый гнев заметно спал.

Ситуация, конечно, не слишком приятная, но могло быть и хуже. В конце концов, деньги ей действительно нужны, да и Щукина свой материал получит — всё не так уж плохо.

— Значит, договорились! — удовлетворённо подытожил Май. — Стоп, а где мои булочки? Есть хочется.

Теперь удовлетворение испытала Ангелина.

— Так я их продала, — сообщила она с милейшей улыбкой. — Чтобы подозрений не вызывать. Ведь не торгующая торговка — это очень подозрительно!

О том, что большая часть упомянутых мучных изделий недавно перекочевала в ближайшую урну, девушка предпочла не распространяться.

Бессменный директор Зеркального Дома певица Ирма в двадцатый раз перечитала заметку, подготовленную пресс-службой Зарецкого.

— Девушка покончила жизнь самоубийством, причина трагедии неизвестна! — процитировала она с нервным смехом. — Ты уверен, что этот бред должен попасть в газеты?

Леонид Максимович и сам задавался этим вопросом.

— В газетах всегда пишут бред: он больше впечатляет. И потом, у тебя есть другие варианты?

— Есть! Для разнообразия можно сказать правду! — Ирма лёгким отрепетированным движением заправила за ухо короткую тёмную прядь и глубоко затянулась.

Чёрный «Житан» в дамском мундштуке — её стиль. Терпкий специфический вкус этих сигарет придётся по нраву далеко не каждому мужчине, но хрупкая, тоненькая Ирма признавала только эту марку.

— Правду, дорогая, мы пока и сами не знаем.

— Но факты…

— Факты могут повредить проекту. Этого я допустить не могу!

Ирма снова глубоко затянулась и вдруг, отшвырнув мундштук в сторону, стремительно подошла к продюсеру вплотную. Её зелёные глаза метали молнии, бледные щёки раскраснелись от гнева, пухлые красиво очерченные губы дрожали.

— Сукин сын! — визгливо выкрикнула она. — Почему ты раньше молчал?! Ты же нас всех подставил!

Зарецкий невольно залюбовался своей разгневанной Галатеей. Ведь именно он двадцать пять лет назад, подобно мифическому Пигмалиону, вылепил из нескладной молоденькой стриптизёрши звезду немалой величины, королеву поп-сцены. Неотразимая женственность и врождённый шарм причудливым образом сочетались в ней с естественной раскованностью, балансирующей на грани вульгарности, однако, никогда не переходящей эту тонкую грань. Гармония несочетаемого завораживала публику, а необыкновенный низкий с хрипотцой голос покорял мгновенно и навсегда. И даже когда в результате несчастного случая Ирма вынуждена была распрощаться с карьерой певицы, интерес поклонников к ней не пропал.

Да, бесспорно, она неповторима. Но в критические моменты, такие как сейчас, ни чем не отличается от самой обыкновенной истерички.

— Ириш, успокойся! Ты говоришь фразами из второсортного детектива. — Продюсер с силой тряхнул испуганную женщину за плечи и, усадив в кресло, подал стакан воды. — Ведь прекрасно знаешь, сколько подобного мусора получает каждый известный человек. Вспомни, тебе и самой присылали что-то в этом роде, разве нет?

Женщина вздрогнула и помрачнела, погрузившись в неприятные воспоминания.