Курт принял решение спрятать тебя на время. И я с ним полностью согласна. Это ненадолго, уверяю тебя! – Мама сама едва держалась, чтобы не заплакать. – Он сказал тебе неправду про Феню. Но это неправильно, ты должна знать… Ее нет больше, девочку утопили на болотах. Собаки нашли ее тело под утро… Это так страшно! Вы ведь всегда и везде вместе бегали…
Не удержавшись, мама все-таки заплакала, а я обняла ее и, уткнувшись в родное плечо, испуганно зажмурила глаза. Внезапно медальон на моей шее ощутимо нагрелся. Я напряглась и схватилась рукой за место, где он висел. Мама поняла мой жест по-своему.
– Мне тоже больно, родная, но время все лечит. Идем. – Она поднялась и подала мне не слишком пышное синее платье, сшитое из плотной – немаркой ткани. – Вот, это как раз подойдет для дороги. Надевай.
Пару светляков он запустил вперед, нескольких прицепил прямо над нами и все равно возмущался, что света недостаточно.
Перед тем как отправиться в путь, меня обвешали заговоренными бусами и браслетами, даже несколько пар клипс на уши прицепили. Не знаю, какое действие все эти вещи оказывали, но после моего облачения папа выглядел успокоившимся и обещал, что ни одна мерзкая дрянь нас не обнаружит.
Сидя на лошади, я усиленно старалась не скатиться на землю.
Поминутно зевая и поминая лешего, оглядывалась по сторонам, силясь что-нибудь разглядеть. Вскоре поняла, что полянка, где недавно были актеры, опустела.
– А куда девался шатер? – спросила, опомнившись.
– Уехал.
– Давно? И разве актеров отпустили бы без разбирательств?
Я догнала отца и поехала с ним бок о бок. Он нахмурился, отвернулся и стал с деланым интересом рыться в своей седельной сумке.
– Что ж, раз ты не рассказываешь, узнаю от кого-то другого. Люди любят сплетничать. Представляю, что они мне наговорят…
– Уехали они все! Правда, недалеко.
– Что это значит? В Черемушки? Или назад в город?
Папа немного помолчал, убедился, что я не отстала и продолжаю с любопытством смотреть на него, вздохнул и сообщил:
– До ближайшего леса. – Махнув рукой куда-то влево, он тихо добавил: – А там на них напали неизвестные.
– Вот бедолаги! И как они теперь? Все хорошо, надеюсь?
Папа равнодушно пожал широкими плечами и, пришпорив коня, стал ускоряться, на ходу проговорив:
– Я не знаю. Вот приедет завтра специалист по некромантии из города – спросит.
Следующие несколько часов наша поездка напоминала гонку на выживание: я пыталась догнать отца, чтобы выяснить детали, он злобно пыхтел и подгонял бедную лошадку. Только когда я стала выдыхаться и немного отставать, папа притормозил и поехал спокойнее. Медальон на моей шее по-прежнему нагревался, впрочем, я к этому стала привыкать – ни боли, ни дискомфорта он не причинял. Отцу про него я рассказывать не стала, решив незаметно выкинуть куда-нибудь при первом удобном случае.
– Папа…
– Только не начинай опять, Брианка, я устал и совершенно не в духе!
– Как скажешь. – Крепко сжав поводья, я старалась не давать воли эмоциям. Хотелось кричать и требовать объяснений, но с папой это совершенно бесполезно, здесь нужен иной подход. – Папочка, у меня во рту вдруг пересохло… Как представлю, что жить буду незнамо где, незнамо с кем… Как со мной будут обращаться? Я так волнуюсь за вас с мамой… Никогда без вас нигде не была, а тут такое! Хотя кому какое дело…
– Ты еще слезу из себя выдави, проходимка! Вся в мать! – Отец хмыкнул и, покачав головой, сдался. – Я волнуюсь не меньше тебя. |