– Какая суровая инорита, – рассмеялся Фидлер. – Но вы правы, до конца не вернулись, поэтому тревожить нельзя. И всё же… Всё же это удивительный результат. Признаться, я видел Вальдемара почти сломленным от болей и мыслей о потере магии, а сейчас решил, что он смирился и нашёл себя в другом.

– Не дождёшься, – усмехнулся Вальдемар.

– Я уже понял. Где ты нашёл специалиста?

Инор Альтхауз раздражённо откашлялся.

– Инор Фидлер, давайте вернёмся к моей жене. Мне не кажется, что ей полезно долго лежать в наведённом сне.

– Не вредно точно, – возразил Фидлер. – Но вы правы: сначала то, ради чего вы приехали.

– А?..

– Уверяю вас, инор Альтхауз, – правильно понял его Фидлер, – если я буду просто снимать закладки, не пытаясь ничего выяснить, то ваша супруга не пострадает.

Он уже начал разминать руки, готовясь к работе, как Вальдемар спросил:

– А слепок снять?

– Нормальный не получится, а повредить иноре можно.

После чего разнервничавшийся инор Альтхауз рявкнул на племянника:

– Никаких слепков. И вообще, Вальдемар, выйдите отсюда вместе с Каролиной. Вы отвлекаете инора.

Его племянник взял меня за руку и вывел в кабинет, словно я была несмышлёным ребёнком, который не смог бы найти дорогу. Но руку отбирать не хотелось: от ладони Вальдемара веяло такой уверенностью, что поневоле стало казаться, что всё будет хорошо и мы справимся со всеми трудностями.

– Как вы думаете Вальдемар, чего могла касаться третья закладка? – спросила я. – И почему её не стали обновлять?

– Скорее всего, она касалась вашего дедушки, а обновлять после его смерти было некому. А как он умер?

– Он погиб вместе с мужем иноры Линден, поэтому я сильно сомневаюсь, что обстоятельства его смерти были такими, как мне рассказывали.

Но всё таки я пересказала бабушкину версию героического прошлого дедушки, которой, увы, противоречили бумаги, найденные в кабинете. И записи семейных заклинаний тоже противоречили.

– Мне вообще показалось, что фон Кёстнеры были не слишком щепетильны в достижении своих целей, – завершила я.

– А ваш отец, возможно, был не так уж и плох? – предположил Вальдемар.

– Это мы сейчас узнаем, – решила я, открыла шкатулку и провела рукой по верхнему листу.

Почему то казалось, что по прикосновению я должна понять, что за человек был мой отец, но этого не случилось. Бумага была просто бумагой, пожелтевшей, шершавой, исписанным ровным, чуть угловатым, но аккуратным почерком. Вальдемар не торопил, хотя я видела, что ему не терпится посмотреть, из за чего Линдены так возбудились. Впрочем, первый лист находился перед нашими глазами.

– Кажется, ваш батюшка, Каролина, тоже собирал компрометирующие документы на Линденов, – сказал Вальдемар, а я поняла, что так ничего и не прочитала, потому что буквы перед глазами расплывались, не желая складываться в слова.

– То есть он тоже собирался шантажировать Линдонов? – выдавила я в ужасе.

Да что это такое? С обеих сторон меня преследуют родственники с преступными наклонностями. Неужели бабушка всё таки была права в отношении зятя?

– Не похоже. Он не был уверен и собирал доказательства. – Вальдемар вытащил платок и протянул мне. – Он не хотел обвинять бездоказательно. Позволите?

Он протянул руку, и я вручила ему шкатулку. Почему то хотелось, чтобы посмотрел кто то другой и уверил, что все байки Линденов про отца не соответствовали истине.