Открыв потайной ящик, он достал свои магические книги, засветил лампу и углубился в чтение, то и дело выписывая что–то в тетрадь. Он читал три ночи подряд, от полуночи до трёх часов утра. Наконец, он снова убрал книги в стол и отправился на поиски всего необходимого для свершения заклинаний.

Найти всё это оказалось не так–то легко, ибо для приготовления приворотных зелий и любовных талисманов требуются такие ингредиенты, о которых даже упоминать было бы непристойно. Козмо содрогался, даже мысленно соединяя эти мерзости с образом своей возлюбленной, и оправдывал себя лишь отчаянной нуждой. Наконец, он раздобыл всё, что нужно, и на седьмой вечер после последнего визита зеркальной красавицы решился насильно и незаконно вызвать её к себе.

Он убрал всё с середины комнаты и наклонившись обвёл то место, где стоял, красной чертой. Он вписал в этот круг четыре мистических знака вместе с числами, так или иначе произведёнными от семи или девяти, внимательно осмотрел то, что у него получилось, чтобы убедиться, что окружность нигде не прерывается, и выпрямился. В тот же миг церковные часы пробили семь, и в зеркальную комнату так же медленно, неохотно и величественно, как в самый первый раз, вошла его возлюбленная. Козмо задрожал. Когда она легла на своё обычное ложе, он увидел, что лицо её поблекло и осунулось, словно от болезни или душевного смятения. Ему стало дурно, и он почувствовал, что не смеет больше неволить её. Но теперь, когда он снова взирал на те черты, что без остатка поглотили его душу, затмив собой все иные радости и печали, желание поговорить с ней, знать, что она слышит его, и услышать в ответ хотя бы слово, стало настолько нестерпимым, что он, внезапно решившись, торопливо занялся своими приготовлениями.

Осторожно выйдя из круга, он поставил в самый его центр маленькую жаровню, разжёг в ней угли, а покуда они разгорались, открыл окно и в ожидании уселся неподалёку. Вечер был душный, в воздухе пахло грозой, и виски Козмо сжались от неодолимой тоски. Небо словно потяжелело и сдавило скопившийся внизу воздух. Все предметы окрасились в лиловатый оттенок, а в открытое окно влетал запах дальних полей, который не смогли задушить даже городские испарения.

Вскоре угли накалились. Козмо высыпал на них ароматные курения и те снадобья, что приготовил заранее, вошёл в круг, обернулся к зеркалу и, устремив свой взор на прекрасный лик, дрожащим голосом проговорил могущественное заклинание. При первых же словах красавица побледнела, потом зажглась пунцовым румянцем и спрятала лицо в ладонях. Козмо проговорил новое заклинание, ещё более страшное. Девушка поднялась и в нерешительности стала ходить по комнате. Козмо заговорил снова, и она начала беспокойно искать кого–то взглядом. Наконец она как будто бы увидела его; её расширившиеся глаза посмотрели прямо на него, и она медленно, словно нехотя приблизилась к своей стороне стекла, зачарованная устремлённым на неё взором. Ещё никогда Козмо не видел её так близко.

Наконец–то их глаза встретились, но он никак не мог понять выражение её взгляда. Он был полон кроткой мольбы, но помимо этого в нём было что–то такое, что он никак не мог истолковать. Сердце его безудержно колотилось, в горле застрял комок, но он не позволил ни восторгу, ни волнению удержать его от последнего шага. Неотрывно глядя ей в лицо, он произнёс самое сильное заклинание, какое только знал. Неожиданно красавица повернулась и вышла из зеркальной комнаты, а через мгновение дверь его чердака отворилась, и она вошла к нему, живая и настоящая. Забыв обо всех предосторожностях, он рванулся из магического круга и упал перед ней на колени.