|
- Это люди умные, трудолюбивые и смелые, но торгаши: для них вся жизнь в том, чтобы множить наживу. Финикияне как вода: много приносят, много уносят и всюду просачиваются. Вот и надо давать им как можно меньше и следить, чтобы они не пролезли в Египет - сквозь щели, потихоньку. Если хорошо им заплатишь и подашь надежду нажить еще больше - они будут прекрасными агентами. То, что мы знаем сейчас о тайном движении в Ассирии, мы знаем благодаря им. - А евреи? - прошептал царевич, опустив глаза. - Это народ сметливый, но все они угрюмые фанатики и прирожденные враги Египта. Когда они почувствуют на своей шее тяжелую, подбитую гвоздями сандалию Ассирии, они обратятся к нам. Только не было бы слишком поздно. Пользоваться же их услугами можно. Не здесь, конечно, в Ниневии и Вавилоне. Видно было, что владыка устал. Рамсес, прощаясь, упал перед ним ниц. Фараон отечески обнял его, после чего царевич направился к матери. Царица, сидя в своем покое, ткала тонкое полотно для облачения богов, а придворные женщины шили, вышивали или вязали букеты. Молодой жрец курил благовония перед статуей Исиды. - Я пришел поблагодарить тебя, матушка, и проститься. Царица встала и, обняв сына, сказала со слезами: - Как ты изменился!.. Ты уже совсем мужчина! Я тебя так редко вижу, что могла бы забыть твои черты, если бы твой образ не жил всегда в моем сердце. Недобрый... Я столько раз подъезжала к твоей усадьбе с наместником царя, думая, что ты когда-нибудь перестанешь сердиться, а ты вывез мне навстречу свою наложницу. - Прости!.. Прости!.. - говорил Рамсес, целуя мать. Царица повела его в сад, где росли редкостные цветы, и, когда они остались одни, сказала: - Я - женщина, и меня интересует женщина и мать. Ты возьмешь с собой эту девушку, когда уедешь?.. Помни, что и шум и движение могут повредить ей и ребенку. Для беременных лучше всего тишина и покой. - Ты говоришь про Сарру? - с удивлением спросил Рамсес. - Она беременна?.. Она ничего не говорила мне. - Быть может, она стыдится или сама не знает... - ответила царица. - Во всяком случае, путешествие... - Да я и не думаю брать ее с собой! - воскликнул наследник. - Но почему она скрывает от меня?.. Как будто это не мой ребенок... - Не будь подозрителен! - пожурила его мать. - Это обычная стыдливость девушки. А может быть, она боится, что ты ее бросишь. - Не брать же мне ее к себе во дворец! - перебил царевич с таким раздражением, что глаза царицы засветились улыбкой, но она прикрыла их ресницами. - Не следует так грубо отталкивать женщину, которая тебя любила. Я знаю, что ты ее обеспечил. Мы ей тоже дадим что-нибудь от себя. Ребенок царской крови не должен ни в чем нуждаться. - Разумеется, - ответил Рамсес, - мой первенец, хотя и не будет обладать правами наследника, должен быть воспитан так, чтобы мне не приходилось краснеть за него и чтобы он не мог потом меня упрекнуть. |
