Краузе закончил телефонный разговор и смотрел с виновато-миролюбивым видом.

— Марш, я уже извинился перед тобой.

— Забудь об этом. Мне нужен список пропавших. Район Берлина. Скажем, за последние сорок восемь часов.

— Нет проблем. — Краузе облегченно вздохнул и повернулся на вращающемся стуле к женщине с кислым выражением лица. — Вы слышали, что просит следователь, Хельга? Проверьте, не поступило ли что-нибудь еще за последний час. — Он снова повернулся к Маршу, глядя на него красными от недосыпания глазами. — По мне, хватило бы и часа. Но любая неприятность вокруг этого места — знаешь, что это значит.

Марш посмотрел на карту Берлина. Большая часть ее покрыта серой паутиной улиц. Но слева два ярких цветных пятна: зеленое пятно Грюневальдского леса и протянувшаяся вдоль него голубая лента Хафеля. В озере в форме человеческого зародыша свернулся остров, связанный с берегом тонкой пуповиной.

Шваненвердер.

— У Геббельса дом все еще там?

Краузе кивнул:

— И у остальных.

Это было одно из наиболее фешенебельных мест в Берлине, по существу, правительственная закрытая территория. С дороги просматривались несколько десятков больших домов. У входа на дамбу — часовой. Прекрасное место для уединения, идеальное с точки зрения безопасности, удобное для частных причалов; и уж совсем не подходящее для того, чтобы обнаружить труп. Труп вынесло на берег менее чем в трехстах метрах от острова.

Краузе заметил:

— Местные орпо называют его «фазаньей тропой».

Марш улыбнулся: на уличном жаргоне «золотыми фазанами» называли партийных вождей.

— Нехорошо слишком долго оставлять мусор у таких дверей.

Вернулась Хельга.

— Лица, объявленные пропавшими с воскресного утра и до сих пор не обнаруженные. — Она вручила Краузе длинный печатный список имен, тот мельком взглянул на него и передал Маршу.

— Вполне достаточно, чтобы загрузить тебя работой. — Он находил это забавным. — Я бы посадил на него твоего приятеля, толстяка Йегера. Помнишь, ведь этим делом нужно было заняться ему?

— Спасибо. Я хотя бы начну.

Краузе покачал головой:

— Ты же работаешь за двоих. Никакого продвижения, и платят хреново. Ты что, чокнутый?

Марш свернул в трубочку список пропавших. Наклонился и легонько постучал ею по груди Краузе.

— Забываешься, приятель, — сказал он. — Работа делает тебя свободным.

Лозунг трудовых лагерей.

Он повернулся и стал пробираться между рядами телефонисток. У себя за спиной он расслышал, как Краузе убеждал Хельгу:

— Вы же понимаете, что я имел в виду? Ничего себе шуточки!

Марш вошел в кабинет как раз в ту минуту, когда Макс Йегер вешал пальто.

— Зави! — распахнув руки, воскликнул Йегер. — Мне уже передали из дежурной части. Ну что я могу тебе сказать?

Он был в форме штурмбаннфюрера СС. На черном мундире еще оставались следы завтрака.

— Отнеси на счет моего старого доброго сердца, — сказал Марш. — И не слишком радуйся. На трупе не было ничего такого, что позволило бы установить его личность, а в Берлине с воскресенья числятся пропавшими сто человек. Чтобы только просмотреть список, понадобится несколько часов.