— Иди на хер! — взвизгнул Андо. — Иди на хер!

Он беспорядочно стал хлопать себя по щеке, не зная, что из дырки в его шее тугими струйками хлещет кровь.

— Давай, двигаем дальше, — сказал Такегучи.

Хино подхватил свой резак и пополз к следующей комнате. Татено забился в угол. Андо все еще хлопал себя по лицу, но в следующее мгновение согнулся пополам и рухнул на пол. Он еще подергивался, а кровь из шеи вытекала на ковролин, напоминая червяка в траве. Хино замер, не в силах оторвать взгляд. Он все еще слышал металлический лязг, но не мог понять, то ли у него звенит в ушах, то ли рядом свистят пули. Единственное, что он слышал отчетливо, так это голос Такегучи.

— Ну что, пошли?

На строительных площадках эта фраза неизменно раздается в конце каждого обеденного перерыва. Хино любил ощущать себя частью потока рабочих, направлявшихся на свои участки; ему нравилось снова приникать к секции стальной рамы или трубопроводу и видеть, как узкое пламя его горелки режет металл, словно ножницы бумагу… Он включил свой резак. Хотя дух покинул его, Хино все еще был способен управляться с инструментом.

Вода, не переставая, хлестала из спринклеров. Стены и пол намокли, и работа пошла быстрее. Синохара ждал, пока Хино закончит резать. Вдруг он отложил свои инструменты, повернулся к Татено и ударил его по лицу.

— Если здесь появятся «корёйцы», ты убьешь их!

С этими словами он сдернул с плеч Татено рюкзак и хлопнул его по груди.

— Понятно?

Что имел в виду Синохара: убить врагов при помощи бумерангов, или же он предлагал бегство? Татено, словно лунатик, стоял, глядя себе под ноги, к которым уже подбирались струйки крови, что текли из шеи Андо. Эти струйки показались ему живыми щупальцами, а сам он был каким-то деревянным неодушевленным предметом. Перестрелка еще продолжалась; в коридоре бухали взрывы, от которых, казалось, дрожал воздух. Хино услышал голос Сато:

— Канесиро один ведет бой!

Вслед за этим раздался возглас Такегучи:

— Сибата, Окубо и Кондо убиты!

Хино в полминуты закончил резать колонну. Как только Синохара справился со своей частью работы, он крикнул Такегучи, что они готовы. Отключив резак, он направился в комнату 8052, но в ту же секунду Сато схватил его за ногу и дернул на пол.

— Что, жить надоело? — крикнул он. — В коридоре полно «корёйцев»!

Он показал в сторону Кондо, который лежал у самой двери. Из-под его руки торчала какая-то трубка толщиной с детский палец, из которой фонтаном била кровь. Это была артерия. Такегучи и Сато оттащили труп, чтобы освободить связку зарядов, на которую упал несчастный Кондо, и поспешили обратно, чтобы закончить свое дело. В коридор выглянули Хино и Синохара. За задней баррикадой они увидели тело Мори, а в метре от него — его правую руку. Поверх него лежал еще один труп, однако Хино не мог узнать его.

После того как он спалил исправительный дом, ему показывали фотографии сгоревших людей. Тогда ему показалось, что они похожи на покрытые шоколадной глазурью фигурки. Но в реальной жизни мертвые выглядели по-особенному. Из них как будто что-то ушло. Но этим «что-то» была не кровь, не какая-то другая жидкость, не вирусы, не бактерии, не даже самый дух. Буквально несколько минут назад Хино покинул его собственный дух, однако он не умер. «Что же именно оставило эти тела?» — думал Хино, пробираясь ползком к «корме». В этот момент раздался еще один взрыв. Тело от пяток до верхушки черепа пронзила дрожь, и металлический запах пропитанного кровью ковролина сменился на тошнотворную серную вонь. Ударная волна снова заставила его внутренности сжаться, но на этот раз его мочевой пузырь не смог выдавить ни капли.

— Наверное, Канесиро бросил гранату, — проговорил Синохара, проползая рядом, весь перемазанный кровью.