|
– Неплохое описание, – сказал Сулла, кивком заменив улыбку. – А теперь, мой большой и, кажется, мирный друг Марк Красс, я хочу задать тебе вопрос. И требую честного ответа. Ты, с твоей ужасной репутацией, способен дать мне честный ответ? Это колкое замечание, казалось, совершенно не поколебало бычьего спокойствия Красса. – Постараюсь, Луций Корнелий. – Ты очень привязан к своим испанским солдатам? – Учитывая, что ты все время заставляешь меня находить для них провизию, – нет, – отве-тил Красс. – Хорошо! Ты расстался бы с ними? – Если ты считаешь, что мы можем обойтись без них, то да. – Хорошо! Тогда с твоего великолепного флегматичного согласия, мой дорогой Марк, од-ной стрелой я убью много дичи. Я намерен отдать твоих испанцев Филиппу – он сможет занять и удержать для меня Сардинию. Когда хлеб на Сардинии созреет, Филипп доставит мне весь урожай, – сказал Сулла. Он протянул руку к кожаной бутыли слабого кислого вина, привязанной к рогу седла, взял ее и умело, тонкой струйкой влил вино в беззубый рот. Ни одна капля не упала на кожу лица. – Филипп откажется ехать, – ровным голосом сказал Метелл. – Нет, не откажется. Ему понравятся комиссионные, – ответил Сулла, закрывая птичье горло своего бурдюка. – Он будет полным и бесспорным хозяином всего, и сардинские пираты встретят его, как брата. Он заставит всех до последнего выглядеть добродетельными. Красса стали одолевать сомнения, ему очень хотелось возразить, но он не сказал ни слова. – Интересно, что ты будешь делать без войска? – продолжал Сулла. – Что-нибудь, – осторожно ответил Красс. – Ты мог бы быть мне очень полезен, – небрежно заметил Сулла. – Каким образом? – Твои мать и жена – обе из знаменитых сабинянских семей. А как насчет того, чтобы по-ехать в Реате и начать вербовать солдат для меня? Ты мог бы начать там, а закончить среди мар-сов. – Сулла протянул руку и сжал запястье Красса. – Поверь мне, Марк Красс, весной будущего года у тебя будет очень много военной работы и хорошие войска, которыми ты будешь коман-довать. – Это мне подходит, – молвил Красс. – Согласен. – О, если бы все можно было решить так быстро и так хорошо! – воскликнул Сулла, опять потянувшись к бурдюку. Красс и Метелл Пий обменялись взглядами над склоненной головой с глупыми искус-ственными завитками. Он мог сказать, что пьет, чтобы унять зуд, но правда заключалась в том, что теперь уже Сулла не мог долго обходиться без того, чтобы не смочить горло. В какой-то мо-мент страшных физических пыток он прибегнул к вину – испытанному средству временного облегчения – и с тех пор не в силах с ним расстаться. Но знал ли об этом сам Сулла? Или не знал? Если бы у них хватило смелости спросить об этом Суллу, он ответил бы им сразу. Да, он отдает себе в этом отчет. И ему все равно, кто еще осведомлен о его слабости, включая и тот факт, что якобы слабое вино в действительности было очень крепким. При запрете на хлеб, мед, фрукты и сдобу ему мало что нравилось в его рационе. Врачи Эдепса были правы, запретив все эти вкусные вещи, в этом он был уверен. Когда Сулла пришел к ним, он знал, что умирает. Во-первых, он не мог обойтись без сладкого и пищи, содержащей крахмал. И поэтому так прибавил в весе, что даже его мул жаловался, вынужденный нести на себе такой груз. Чуть позже у него появилось ощущение онемения и покалывания в стопах. Со временем стали мучить жар и боли, так что, когда он ложился спать, его несносные ноги не давали заснуть. |
