— А с Барнетом что стало?

— Он избежал смертной казни. По всяким юридическим формальностям… — Малдер поморщился. — Но в совокупности набежал столько сроков, что получилось триста сорок лет. Судья поклялась, что Барнет умрет в тюрьме…

— Ты думаешь, ему удалось бежать?

— Я думаю ?.. — Малдер покачал головой. — В том-то все и дело. Он действительно умер в тюрьме. В федеральной тюрьме «Ташму»… Четыре года назад.

Теперь его волнение стало Дане понятным. Зато непонятно было, когда он успел узнать о смерти этого своего Барнета. И потому Скалли спросила:

— Откуда ты знаешь?

Малдер, не ответив, направился к выходу.

Они вновь протолкались сквозь толпу репортеров и зевак, подошли к машине. И только сев за руль и вставив ключ в замок зажигания, Малдер сказал:

— А я специально следил за судьбой Барнета…

«Агенты ФБР не следят за судьбой своих бывших подопечных без причины и без приказа», — подумала Скалли, застегивая ремень безопасности. Но спрашивать больше ничего не стала.

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

День первый

Передав записку в графологическую лабораторию, Малдер вернулся к себе, сел за стол и достал чистый лист бумаги. Надо было набросать хотя бы предварительный план расследования.

Промаявшись с четверть часа, он понял, что результат экспертизы волнует его сейчас больше любых планов — хоть предварительных, хоть окончательных. К тому же за те несколько минут, пока он ходил в лабораторию к мисс Хендерсон, Скалли куда-то смылась. А главное, практика показала: если результат экспертизы нужен тебе срочно, немедленно садись эксперту на голову. И потому изящная головка Полы Хендерсон явно нуждается сейчас в неизящном его, Фокса Малдера, седалище.

После этого соображения работа над планом закончилась. Малдер положил исчерканный лист бумаги в стол и отправился назад, к графологам.

Едва он вошел, выяснилось, что его седалище осталось без работы — изящная головка Полы Хендерсон была занята. На предметном столике микроскопа распласталась знакомая бумага. Хендерсон подняла голову, молча кивнула на стул напротив себя и вновь с ноками влезла в окуляры.

Малдер сел, пристроился ко второй паре хитрых стеклышек.

Графолог изучала букву «F» в слове «Fox» — «лис».

— Никак получил письмо от приятеля, Малдер? — Хендерсон всегда была жизнерадостной и смешливой девушкой. И любила, когда ей соответствовали.

Соответствовать не хотелось, но доброе отношение эксперта к агенту стоит любых жертв.

Малдер оторвался от микроскопа:

— Да. Я играю с ним в гольф по воскресеньям… Ну, что скажешь?

Хендерсон продолжала изучать записку:

— Скажу, что ты принес свою бумагу десять минут назад…

После таких слов пора и в самом деле садиться на голову. Или хотя бы продолжать соответствовать.

— Хендерсон, да ты, наверное, сегодня спишь на ходу… Ведь десяти минут тебе хватает на все!

Графолог подняла голову, с интересом глянула на Малдера, улыбнулась.

— Ну, Малдер, ты, может, за десять минут и справился бы… Хотя кто тебя знает!.. — в ее голосе зазвучало сомнение. — Я ведь не настолько близко с тобой знакома.

«Один — один», — подумал Малдер. Он строго посмотрел на золотую сережку в ее левом ухе. Потом не выдержал и улыбнулся:

— Ладно, а если серьезно, Пола!.. Есть хоть предварительные выводы?

Хендерсон вновь приникла к окулярам:

— Есть кое-что… На первый взгляд чернила совсем свежие.