Люси подняла голову, увидела Молде-ра, вздрогнула, отвернулась.

Врач взял свой чемоданчик, вышел, плотно закрыл за собой дверь.

— Привет, Люси, — дружелюбно сказал Молдер. — Доктор прав. Как насчет того, чтобы пойти пообедать?

Люси вновь посмотрела на него. Дружелюбия в ее взгляде не было. Но и вызова — тоже.

Через десять минут она уже сидела за кухонным столом, поедая суп, который ей налил хлопотавший тут длинноволосый парень лет тридцати. Он оказался тем самым Генри Линклейтером, хозяином ночлежки, о котором говорил агент Уилбрук.

Люси уныло носила ложку от тарелки ко рту и обратно, Молдер молча изучал ее расцарапанную физиономию, а Генри возил губкой в мойке, время от времени поглядывая на незваного гостя. Наконец Молдер решил, что Люси уже достаточно пришла в себя.

— Ну, как самочувствие. Лучше?

— Лучше, чем у кого? — спросила Люси, не поднимая глаз от тарелки.

— Лучше, чем у Эмми Джейкобе. Ложка в руке даже не дрогнула.

— Откуда я знаю!

— Если кто-нибудь из нас об этом и знает, Люси, то только вы. Я лично так думаю.

— Спасибо на добром слове. Но у меня, кажется, появились собственные проблемы.

Молдер решил сменить тему.

— Как вы поцарапали лицо?

— Наверное, во сне.

— Снова стали наркотиками баловаться, Люси?

Вот теперь ложка в руке дрогнула.

— Нет! Я к ним даже не прикасаюсь. Завязала, как галстук на шее висельника. Неделю назад я прошла проверку. Все было отлично. — Хаусхолдер повернулась в сторону длинноволосого. — Можете вон у Генри спросить.

Генри словно только и ждал, пока на него обратят внимание.

— Да, — сказал он с энтузиазмом. — Люси прошла проверку на «ура». — Он выжал воду из губки и исчез за дверью.

Молдер добавил в свой голос участия:

— Вы когда-нибудь раньше испытывали временную слепоту?

— Я, наверное, испытывала все что угодно, — равнодушно ответила Люси. — Раз или два. И всегда это что угодно было достаточно временным.

Она была непробиваема, но как-то пробить ее было надо. Хоть в пляс пускайся…

— Люси! — Молдер наклонился к женщине, едва не касаясь лбом ее лба. — У этой девочки очень и очень серьезные неприятности. Думаю, ты и сама понимаешь!

Люси оторвалась от тарелки, вскинула глаза:

— А я ничем не могу ей помочь, понятно? — крикнула она с вызовом. — Абсолютно ничем. И вам не могу помочь. — Она встала, подошла к мойке, с сожалением вылила в раковину остатки супа.

Молдер последовал за нею, навис над раковиной, заглянул женщине в лицо:

— А я полагаю, можете, Люси!

— И как же?

— Ну это вы должны сами мне сказать. Вот и подумайте…

— Что я могу сделать?

— Отведите нас к ней.

Люси сполоснула тарелку, поставила на полку и повернулась к Молдеру:

— Я понятия не имею — где ваша Эмми. — Голос ее зазвенел. — И честно говоря, мне плевать! Меня это не интересует.

Молдер вздохнул, пожал плечами:

— Что ж, Люси, очень жаль… Потому что сейчас вы — главная ее надежда.

Люси тряхнула головой, так что разлетелись веером волосы:

— Если ее главная надежда — я, то у этой девочки неприятностей гораздо больше, чем вам кажется.