— Да ладно, пусть попользуются офицеры.

Виктор ткнул пальцем в девушку, ее подхватили солдаты и закинули на коня, игнорируя судорожные рыдания и слабое сопротивление. Спасать каждую женщину Корсель не мог и не собирался, однако так уж вышло. Тут навстречу попался пьяный до изумления, когда успел, рядовой драгун с корытом. Зачем оно ему сдалось, осталось неизвестным, потому что, бросив, нырнул поспешно в переулок. Этот оказался стеснительным.

— Мне не отмыться, — сказал он Симону через час, глядя в окно на продолжающийся погром. — Надо прекращать грабежи.

— Война, — равнодушно отозвался Дарю. — Вольно же им было стрелять в людей под белым флагом переговоров.

— Убивали одни — страдают другие.

— А когда было иначе? Побежденный плачет. Прежде взятый на шпагу город отдавали на три дня для разграбления вполне официально. А ты уже к вечеру хочешь порядок наводить. Какими, простите, силами? У нас вместе с офицерами хорошо если три десятка соберется. И те смотрят и тоскуют. Могли бы прибарахлиться. Не все же нищета в Сан-Бернардито. Есть и солидные особняки.

— Надо послать гонца к остальной армии.

— Будет исполнено, — грохнул Дарю, отдавая честь. — Разрешите идти, проверить заодно караулы?

— Ступай, — после паузы сказал Корсель.

Не нравилось ему поведение товарища. Ощущение, что он и сам не прочь присоединиться к происходящему вокруг. Понять, конечно, можно, живет на одно жалованье в банкнотах Конгресса. А оно нерегулярно выплачивается и обесценивается на глазах. Но все же чуть не единственный, кому можно доверять. Не бросит и выполнит приказ. А охрана нужна непременно.

Уселся и еще раз перечитал список захваченного: три десятка пушек, включая восемь легких полевых, четыре с половиной тысячи мушкетов, огромное количество пороха, риса, пшеницы, вина и табака. Запасы на складе нуждались в тщательной ревизии, но и так ясно, что весь их корпус может прокормиться несколько месяцев и воевать без дальнейших поставок. Казна обнаружена не была и скорее всего уже никогда не всплывет. Но уже одно это достижение с запасами придавало походу целесообразность и выгоду.

Война кормит сама себя, а страдают простые люди, вспомнилась фраза генерала Эймса. Интересно, а у того как дела?

Под навесом снаружи в жаркое время намного приятнее находиться, чем в доме, особенно попивая неплохое вино и не имея серьезных забот. Только у меня они не заканчиваются никогда.

— Они никак не могут согласиться с вашим предложением, — деловым тоном заявляет герцог Жозеф Поль Ив Рош де Молье.

Он сам себя назначил посредником на переговорах и создает впечатление, что Англия здесь обладает огромным влиянием. Фактически я в нем не особо нуждаюсь, но приходится терпеть. Конгресс настоятельно рекомендовал прислушиваться к его предложениям. Уж больно сладкий кусок пирога в виде союзного договора и ссуда немалого размера пришли из Лондона. Вот и изображаю внимание.

— Максимальная уступка — это граница по тридцать четвертой параллели. Вы сами должны понимать, насколько нелегко в нынешнем положении даже на это пойти. Требовать двадцать восьмую — ставить переговоры в полный тупик.

Идея Адама себя оправдала полностью. Отсутствие серьезного флота у Новой Испании сделало Веракрус легкой добычей, тем более что комендант прикрывающей важнейший порт крепости сдал ее моментально при нашем появлении, изобразив внезапность.