Федя и Данилка пригорюнились.

«Из дому куда-то ехать… – думал Федя, а слезы так и подступали к самому сердцу. – Тут все ребята… и море… и все».

«Как же без Феди? – думал Данилка. – Все ребята здесь, а Феди не будет… И в доме на горе будут другие люди жить…»

– А вдруг да найдут воду, – сказал Данилка, – тогда что?

– Не знаю. – Федя как будто всхлипнул. – Не найдут, наверно!

Федя и Данилка, занятые горькими думами, тихо вышли из сада и уселись на крыльце.

– Что это вы нахохлились? – спросила Данилкина мать. – Или натворили чего?

– Мы, мама, ничего не натворили, – ответил Данилка. – Мы Сергея Матвеича ждем.

Наступила тьма.

Во всем колхозе загорелись электрические лампочки, будто кто-то сразу бросил пригоршню огней в темную долину.

Тут и пришел Сергей Матвеич.

Ребята бросились ему навстречу:

– Ну что, Сергей Матвеич?

Сергей Матвеич поглядел на них усталыми глазами, приподнял брови, покачал головой:

– Пока ничего хорошего.

– Все, – упавшим голосом сказал Федя.

И, не оборачиваясь, пошел домой.

У Данилки защемило под ложечкой. Он направился было следом за Федей, но мать сейчас же увидела.

– Куда это? – удивилась она. – Ночь на дворе. Неужели вам, ребята, дня не хватило? Иди-ка, Данилка, ужинать, да спать пора. Топчан по тебе скучает.

Медленным шагом шел Федя по деревне. Ему домой даже идти не хотелось. Ну что там? Споры, брань. Мать плачет и тоже бранится.

«А может, отдумают? – прикидывал Федя. – Может, пока я ходил, отец послушался матери: „Зачем хозяйство разорять? Останемся. Пускай сестрица одна едет“. Мать, ведь она тоже… бедовая. Она и отспорить может!»

Тишина стояла в колхозе. Только море шумело и шумело, словно баюкало землю.

«Не хочу уезжать… – всхлипнул Федя. – Не хочу, и все!»

Он вошел в дом и сразу понял, что надежды его не сбылись. Отец не послушался матери, но мать послушалась отца и тети Фроси.

Все трое сидели за пустым столом и разговаривали. И такие у них были разговоры, что, видно, даже про ужин забыли.

– А гусей тоже с собой брать, – спрашивала мать, – или резать?

– Зачем же это резать? – возражала тетя Фрося. – Там река, выгон широкий, зеленый с весны до осени. Пустим – и будут ходить. Гусей довезти нетрудно. В клетку – и все.

– Моря жалко… – вздохнула мать. – Как же без моря? Ведь я здесь родилась. Всю жизнь на море…

– Ну, это пустое! – Отец махнул рукой. – Баловство. Что оно, твое море-то? Утонуть можно, а напиться нельзя.

– Виноградники хороши… – опять вздохнула мать, – и дом у нас устроенный…

– Снова-здорово! – сердита сказала тетя Фрося. – Подумаешь, дом – из глины сбитый!.. Ужинать давайте. А то, пока посидим, еще передумаем.

– А я не поеду, – вдруг заявил Федя.

– А тебя когда спросят, тогда ты ответишь, – сказал ему отец. – Пока еще не спрашивали.

– Наймусь на птичник и буду работать, – проворчал Федя.

Но на него уже никто не обращал внимания. И отец и мать задумались. Только тетя Фрося весело хлопотала, собирая на стол.

– А вам, тетя Фрося, хочется, ну и ехали бы одни! – сказал Федя.