|
. я бы не промахнулся!.. Он не хочет подыхать! Хорек! Он сотрясает стену! сдирает с себя шкуру, истекает кровью, но не вкладывает в это душу!.. если бы все по-настоящему, его сердце бы лопнуло!.. я врач, понимаете, и я не глуп… я бы пробил свою башку, а не разбивал бы по два раза на день кирпичи! Один удар и плюх! я знаю, что значит размозжить себе черепушку! Привет, куманек! Да, есть герои! а есть и лжецы! Эти двое так похожи, что не узнают друг друга! Я реву!.. Прибалт, ему наплевать! Непонимание языка друг друга – разделяет сильнее, чем стены! Я найду его в «скорой помощи»… Я скажу ему правду! Он жалуется? У меня все страшнее!.. Статья 75-я, вот так приятель!.. Вот это борьба!.. Статья предателей!.. Они мне ее за-читали в «Канцелярии Прево» и список моих преступлений, которые были подчеркнуты «крас-ным»… Сколько городов я сдал! а флотов! генералов! батальонов!.. рейд Тулона!.. Па-де-Кале! часть Пюи-де-Дом!.. Они протащат меня в наручниках через всю столицу, через всю Бальтавию! как много больших площадей!.. а сколько народа! в тюремном катафалке, запертый на пять… десять замков! чтобы услышать оскорбления… Все, что я совершил, действительно ужасно… я продавал газеты врагам!.. сто пятьдесят!.. сто двадцать!.. уже не помню!.. и дом Деноэля!.. и убийство Робера и госпожи Терезы Амираль, хозяйки гостиницы, злой фурии Бульвара Инва-лидов… Ах, при третьем, четвертом превращении я уже не отличаю белое от черного, авто-матные очереди напоминают букет цветов! всех оттенков! тутти-фрутти!.. вас охватывает чувст-во неудобства… «Что он сказал?… что я сказал?» Вы сплошной комок угрызений совести, который раздувается!.. разрастается! угрызений чьей совести? из-за чего?… вы уже забыли… не знаете… «Что он сказал? что я сказал?…» сидя на поломанном табурете или притаившись в за-крытом шарабане, терзаемый беспричинными угрызениями совести… «Что он сказал? что я ска-зал?…» это неизбежно вас сделает славянофилом, славянский процесс! Подержите меня в тюрь-ме еще немного, растерянного, сконфуженного, с клеящимся задом, и япокончу с собой из-за беспричинных угрызений совести!.. и из-за того, другого, что в окошке, Гортензиа! Который поносит меня от имени Людовика XV!.. это невыносимо!.. Когда они убивают в 11 – 12-й, я чувствую себя почти утешенным… в «камерах смертников!», я говорил уже… это действительно страшно, последние крики умирающих!.. и сирены, и уханье совы, и непроходящий гул в ушах… а мои ягодицы, которые постепенно превращаются в бифштексы, с позеленевшей, гниющей кожей… на что это похоже?… а неврома моей левой руки? а глаза, залитые кровью… конец ли это?… Они посадили в тюрьму Арлетт… «Давай! в тюрягу ее! шлюха предателя!»… Как они посмели! Невероятно! Ангела!.. Ангела!.. вся их сволочная полиция! «Пусть при-знается!..» В чем? В чем? В чем признается? – Не знаете?… линия Мажино?… Пюи-де-Дом?… Тулонский рейд!.. Они насмехались над ней, а она в наручниках. – Ваш муж сказал это! написал! ваш муж, случаем, не содержит подпольный аборта-рий?… он педераст?… сутенер?… Пусть признается! В чем? в чем? Не знаете?… он продал немцам чертежи! – Чертежи чего? Другой, более хитрый: – Он сдал Францию! Подписывайте! Подписывайте! Он взорвал дамбу! – Какую дамбу? – Казино! Динар! Сен-Мало! Вы были в Динаре? Вы отрицаете? Вы все отрицаете? До изнеможения, она уже больше не понимает ничего, не знает, что отвечать! – Да нет же! Нет! Нет! Никаких сомнений! – А эти шприцы? вот эти? вы отрицаете? отрицаете? Он раскладывает инструменты на паркете… мой медицинский саквояж! Как в театре. |
