|
. на метр от пола! я вам говорил! Не меньше чем на метр! мне не мерещится! на метр, не меньше… удар! И врюк! так и есть! пусть все падает и ру-шится! И крак! раскалывается! вот что произошло! «Подстольники» истошно орут! Дельфина откатывается подальше! от давки! она летает! она планирует в коридоре! Шлеп! На живот!.. Я тут, я вижу ее, а она зовет: – Мариус! ааа! Ренэ! Жюстен! Клеман! доктор! доктор! Нас много, она зовет всех, кого знает… – Что вы хотите? Лили отвечает за нее! – Кофе! кофе! А… кофе! это славно! – Шлюха! Мерзавка! Я бы ее наказал!.. – Жюль, кофе! Иди поищи его, дрянь! – Свет! Луи! посмотри, свет! Женщины – мастера отвлекающих маневров! вы больше ничего не понимаете! не двигае-тесь! не существуете? – Что?… что? свет? И действительно новые огни! С тех пор, как они бомбят Париж, подрывают мины, обстре-ливают целые кварталы, еще ни разу мы не видели сиреневых огней… да пусть их, ну, сирене-вые так сиреневые! черт! сколько уже часов они трясут нас? Не нужно кричать из-под стола! стекло на моих часах? разбилось! разбилось! под столом они сшибаются головами… хватаются за чужие ноги… – Это мое бедро, хулиган! заткнись, девка! лживый мерзавец! Эхо снарядов отдается в башке, писк и скрежет мельницы раздирает уши! жуткий взвизг мельницы! крылья! чудо, что они не отлетели! четыре гигантских крыла! и Жюля к черту вместе с ними! а! ему все нипочем! заколдован! за него можно не беспокоиться. Замечаю, что к некоторым звукам я более чувствителен, чем к другим… в голове у меня работает целый завод… вы бы согласились, если бы только услышали!.. башенные краны, элек-трические столбы, ременные передачи, испытательные стенды, а иногда… если б не мой харак-тер, достаточно оптимистический настрой, моя лень, Арлетт, ревность, мои счеты с неким Жю-лем, не будь у меня кота-гуляки, который к тому же еще и сбежал, моих рукописей, которые я, черт побери, оставил на полке, голова забита всякой ерундой, к тому же мои больные в диспан-сере… я, может, и позволил бы себя преследовать… преследовать? если б я ничего не делал, то пропал бы! о! никакого риска! я должен быть сейчас в Беконе! вот мысль, что меня преследует! я не должен валяться здесь и кататься от стенки к стенке вместе с этими подлецами! я должен быть в Беконе, это мой Долг! Например, боль в сердце… – Лили!.. Лили!.. мне плохо! Она смеется, Лили… она смеется… выдержка у этой малышки!.. веселая! любезная… ду-шевная! душевная, да! Ба-бах! Ба-бах! и небеса рушатся! пламя… осколки… зажигалки… и ни-что не может лишить ее приветливости!.. Жюль ее смешит! взгромоздившийся-в-гондолу-акробат!.. ей он не кажется виновником всего! а я, в глазах Лили, чрезмерно строг! Ба-бах! привратницкая вздрагивает, качается, наклоняется! трясутся стены и пол! и стол, и Норманс под ним! все поднимается! улетает! и буфет! опрокидывается! падает! всей тяжестью… А, их было не меньше двадцати пяти! пятидесяти… женщин… детей… сжавшихся… скрючен-ных! отряхиваются, стоя на карачках… спотыкаются… пошатываются… огромный Норманс… проваливается… на стуле… жена тянет его к себе… не отпускает! пристроилась на его жирных коленях, к счастью, буфет выравнялся… они его подняли… как-то скрепили… не весь… поло-вину!.. вторую половину унесло ветром! на проспект!.. раскололся Генрих III!.. раскололся… но то, что осталось, – еще мебель, антиквариат! – Не двигайся, Андрэ! Не двигайся! – плачет она. Ба-бах! новый сейсмический толчок! падает барахло! жильцы растянулись на полу! отка-тились под стол! тут и другие подоспели сверху… да еще и с улицы! девчонка Туанон! а! она!. |
