|
. попробуйте, по-пробуйте-ка! Вы, может, скажете, что я получаю от этого удовольствие, что я тоже люблю ката-клизмы… и Ба-бах!.. тр-рах!.. метро «Жоффрен»… взорвалась мина на станции… девяносто восемь метров под землей!.. преувеличение?… я достаточно пожил… и не так уж плохо… но в тот момент?… в тот момент? вы бы почувствовали удушливый страх! вы бы так же орали: «Жоффрен! Жоффрен!» В самые тяжелые моменты моей жизни все трагические воспоминания всплывают в памяти!.. прошлое, настоящее, будущее, одновременно!.. понос! существует шестое чувство, но нужны подспудные толчки… не каждодневные неурядицы! необычные! сильное чувство! Норманс абсолютно не тривиален!.. это проявляется даже в чудовищном храпе! взрыв не взрыв! самолеты носятся как сумасшедшие, огненные потоки, взорванные небеса, метро те-ряет равновесие, пронзая тоннелями своды!.. вгрызается в неведомые глубины… повсюду гро-хот, сверху, снизу, в сердце, в ушах, хоть Норманс больше не храпит!.. вот что значит физиче-ская сила, не то что растяпы, сидящие под столом! сколько их? дрожащих, задыхающихся, обсирающихся… а он невозмутимо серьезен, этот тип Норманс! громадный кусок сала в сонной неподвижности! честно! поверьте!.. Жена и невестка обожают его… они бы не слезли с его ко-лен даже за Царство! за тридцать шесть молний! – Андрэ, не двигайся! Комическое смешивается с трагическим… перечитываю написанное, гордиться нечем… боюсь, как бы люди не затаили в душе черной злобы! желтой! зеленой! за то, что все заканчива-ется… о! тут! так погано!.. ко всем чертям мое создание! полный провал! рака! барахло! на набережных сотня за гроши… вот вам «Феерия»!.. А, головокружительно смелый проказник! Покажем ему за и против!.. космогонические бури! бомбы дождем, вертящаяся мельница, Жюль не горит! Ах, рожок! нет рожка! забавный, невежа! очковтиратель, клеветник, прохвост!.. Я жду худшего! Неважно, что происходит в действительности! и тот, кто честен сам с собой, тоже стра-шится худшего… – Он ужасен, госпожа Туазель. Я настаиваю, чтобы она посмотрела… посмотрела на него!.. брань этой обезьяны! гори, Париж! гори, Монмартр! а все из-за него!.. из-за него!.. и Батиньоль… и самолеты, подчиняю-щиеся его приказаниям… каждому его жесту!.. обе руки воздеты к небу! – Посмотрите на него, госпожа Туазель! Но она уставилась на меня, злобно скривилась! – Вы всё выдумываете! Она обвиняет меня! – А Клиши? я выдумываю? несознательность! преступление! Этот газопровод – просто Везувий! потоки лавы до самого Сен-Дени! а неистовство самолетов? я пьян? у меня помраче-ние? вспышка за вспышкой! я б его загипсовал с ног до головы, черт подери! – Посмотрите же на него! его руки! пальцы! вы не видите искр? Ба-бах! не знаю, что еще нужно сделать, чтоб уговорить! Жюль-пекло! Нет? Нет? а трассирующие пули? Нет? Нет? рикошеты по всем тротуарам? Накрыли бы прицельно его платформу, и игре конец!.. была б ему наука, кусочек свинца в башку! Господин-капитанский-мостик! И больше он бы не разгонял тучи, Адмирал молний! Монмартр был бы спасен! и проспект! и aross Париж, и все газопроводы в округе! и Женневьер! и Нотр-Дам! и наш восьмиэтажный дом! не так ли? – Он хочет пить, доктор! у него жажда! Вот все, что она видит, образина! оплывшая… желтая, обрюзгшая… Он подает знаки, что хочет пить… ну и что? и что? пусть сосет лапу! стоит ему броситься с башни! прыг! прыгнуть! вниз, он увидел бы небо в алмазах!.. может, догнал бы самолеты? ухва-тился за крыло, на лету? ах, какой умник! почти волшебник! – Доктор, доктор! Его гондола качается, плывет… ну и что? – Он сгорит! Она в панике! ее морщины разглаживаются… сумбур в голове полный… она, всегда сме-ющаяся… икает, давится страхом… – Он сгорит! Хорошенькое дело!. |
