После крепких рукопожатий он спросил:
— Как добрались, генерал?
— Спасибо, хорошо, — отвечал Шереметев. — Жаль, не удалось сцепиться с турками.
— Значит, уже видели их?
— Да. Четыре корабля встретили, но они уклонились от боя.
— Это разбойники-каперы , они на купцов охотятся, с военными стараются не связываться.
Магистр представил Шереметеву всех рыцарей, сопровождавших его, а боярин в свою очередь всех своих спутников от секретаря до парикмахера.
Отправив свою свиту устраиваться в гостиницу, Борис Петрович с дворецким, адъютантом и лекарем Шварцем последовали в замок, к торжественному столу, устроенному в его честь. На столе, помимо кувшинов с вином, была щедро навалена на блюдах закуска, состоявшая в основном из фруктов и рыбных блюд.
На застолье кроме гостей присутствовали одни рыцари, это угадывалось по крестам, сиявшим у них на груди. У большинства они были в левых петлицах, но у некоторых на красных лентах на шее. Рыцари были одеты в черные и красные плащи.
Первый тост за здоровье российского царя произнес сам великий магистр. Тост был краток, но из его содержания Борис Петрович понял, что орден возлагает большие надежды на царя в борьбе с османами. И это радовало: «Значит, не напрасно государь послал меня сюда. Орден станет нам надежным союзником».
Затем тосты во здравие высокого гостя и его спутников произносил рыцарь в алом плаще, на груди которого сиял орден несколько больший, чем у других. Как после объяснили Шереметеву, таким награждаются рыцари самого высшего класса.
Когда после торжественного обеда они пришли в гостиницу, Борис Петрович, войдя в указанные слугой покои, неожиданно схватил за ухо Курбатова, шедшего с ним и ничего не подозревавшего.
— За что, Борис Петрович? — ахнул Алешка.
— Ты зачем, сукин сын, меня в графья произвел? А?
— Для пущей важности, Борис Петрович.
— Для какой важности? А если узнают, что я не граф? А?
— Откуда? Я же как лучше хотел.
Шереметев отпустил дворецкого. Тот, потирая ухо, продолжал оправдываться:
— Я подумал: ну посол, ну воевода. Экие чины? Вот граф — это звучит, а вы, Борис Петрович, давно заслужили, ей-ей, говорю по совести.
— Но ведь не было еще такого указу, дурак.
— Так будет, Борис Петрович. Вот помяните мое слово, будет. Через год-два обязательно. Как станете полным генералом , ждите и графа.
«Вот, пожалуйста, из подлых, а оценил же мои заслуги, — думал Борис Петрович с удовлетворением. — А государь нет. Впрочем, у него забот своих выше головы. Сам-от в бомбардирах и десятниках обретается. Куда ему о наших титулах думать? Служить надо. Охо-хо-хо, служить и заслужить. Выйдет бомбардир в генералы, небось и нас не забудет. Не таков».
На следующий день два кавалера-рыцаря в красных плащах, присланных к высокому гостю, повели его знакомиться с крепостью и городом. Один из них сносно говорил по-русски.
— Город наш, ваше превосходительство, носит имя одного из великих магистров ордена Ла-Валлетты, при котором Мальтийский орден достиг наивысшего расцвета и славы, — рассказывал рыцарь, ведя гостя на стены крепости. — Именно при нем в средине прошлого века османы привели к крепости сорокатысячную армию. В крепости было всего семьсот рыцарей и около семи тысяч солдат. Ла-Валлетта слал императору гонцов с мольбой о помощи, но так ее и не получили. Рыцари сами отбивались от турок вот из этих самых пушек.
Кавалер похлопал по корпусу длинной пушки, ствол которой выглядывал в бойницу.
— Да, — сказал Шереметев, опытным глазом оценив орудие, — пушка, что и говорить, мощная, крепостная. |