|
И никто бы не мог сказать, чем вызвано такое пренебрежение к человеку; очевидно, срабатывала неприязнь начальства к Филимонову. Группа Импульса считалась бесплодной, созданной для развития однажды мелькнувшей в голове Филимонова дельной идеи. Мало кто знал историю появления этого человека в институте. Он случайно встретился с жившим по соседству на даче академиком Бурановым. Рассказал ему о своей задумке применить токи высокой частоты при плавке металла и уже проделанных первых опытах. Буранов пригласил заводского инженера в институт и создал для него группу. В институте эту группу то Импульсом зовут, то Импульсатором, но толком мало кто знает суть проблемы. За десять лет учёный с трудом осилил кандидатскую диссертацию, а со своим провинциальным, каким-то полукрестьянским, полурабочим видом да ещё строптивым характером он так и не вписался в семью учёных, остался чужаком — неловким и неприятным. Несовременными были и его манеры; он мог громко засмеяться в приёмной самого директора, при этом взмахивал руками, как крыльями, — словом, весь он с головы до пят был грубоватым, неинтеллигентным, разрушающим представление о современном учёном, о сотруднике головного в своей отрасли института.
Придя в свою слепую комнату — в ней было всего лишь одно окно, — Николай Авдеевич раздал сотрудникам иностранные журналы, предложил прочесть новые статьи, а сам вместе с Краевым занялся прибором. — Ну что, волшебник, как наши дела? — раздался за спиной голос. Повернулся: у плеча стояли Бурлак и Зяблик. Дурное предчувствие шевельнулось под сердцем. «Зачем-то они припожаловали?..» — Скоро твой Импульс оживёт? — подчёркивая давнее знакомство и дружелюбие, заговорил заместитель министра. — Группу Филимонова усилим, — пообещал Зяблик, делая широкий жест и улыбаясь всем сотрудникам. — Новые приборы выпишем, помещение расширим — будет Импульс, будет, Вадим Назарович! Филимонову сказал: — Завтра пойдите к Дажину, пусть для вас выпишет персональный компьютер. Последнюю модель — IBM РС. Заместитель министра тем временем прошёл в дальний угол комнаты, — там за столом при свете настольной лампы читала английский математический журнал Оля — младший научный сотрудник группы. Она была дочерью Второго человека в государстве, и Бурлак, бывая в институте, старался увидеть её, поговорить. Не однажды он предлагал Оле перейти в лабораторию престижную, перспективную, но она верила Филимонову и всеми силами старалась ему помочь. Бурлак низко наклонил голову: — Здравствуйте, Ольга Ивановна! Не стану говорить вам комплименты — ваш юный вид, цветущее чело… — Спасибо, Вадим Назарович! Мы все тут цветём и благоухаем. Да и как иначе! Комната у нас хорошая, светлая… — Слово «светлая» Ольга произносит громко и с нажимом. И продолжает: — Говорят, её под склад назначали, но Артур Михайлович… он тоже нас любит, — нам её отрядил. Зяблик подаёт свой голос: — В соседней комнате есть стол и место для вас. — Я не хочу сидеть в соседней комнате. — А здесь мастерская. Вон… — столы для монтажа. Вновь говорит Бурлак: — А как батюшка? Слух прошёл — приболел он. — Спасибо за беспокойство. Теперь ему лучше. Я вам дам телефон, позвоните ему сами. — Спасибо, спасибо! — поднимает руки Бурлак. — У меня есть телефон. — Может быть, привет передать? — продолжает язвить Ольга. — Ну нет, не нужно. Мы не так коротко знакомы. К сожалению, не коротко. С тем начальники удаляются. Учёные долго ещё смотрят на дверь, затем Василий, пожимая плечами, произносит: — Странно! — Мда-а… Посмотрим, — заключил Филимонов и отвернулся к окну. |
