7. Я чувствовал и знал, что нашел наконец средство от той «неправильности», ощущение которой является скрытой движущей силой всех религий и большей части усилий философов. За поверхностью жизни в мирской сфере скрыто чувство одиночества, которое не рассеивается ни объективными достижениями, ни человеческими отношениями – как бы обширны они ни были и каким бы взаимопониманием ни отличались. Религиозная (и иная) литература дает множество свидетельств того, что это чувство одиночества свойственно чуть ли не всем людям. Я склонен считать его внутренним мотивом религиозного поиска. Так же как другие, я чувствовал себя одиноким и понял, что это чувство неполноты заставляет людей принимать одну из двух альтернатив. Можно смириться с одиночеством и невозможностью избавиться от него. В этом случае неотъемлемой частью всех аспектов жизни становится крайний пессимизм. Однако чувство неполноты может подтолкнуть к поиску избавления от него. Наиболее распространенным мистическим решением является соприкосновение с трансцендентным – ощущение единства с Богом. Мое собственное постижение было скорее неким взаиморастворением «я» и «иного», которые стали нераздельным целым. До последнего момента преображения я в определенном смысле сознавал искомое «иное», но после кульминационного мгновения это «иное» исчезло в единстве. Таким образом, мне нет нужды иметь в своем словаре слово «Бог». Иногда я нахожу полезным (из литературных соображений) употреблять его, так как за ним стоит некий смысл, который мне хотелось бы передать. Но для меня этот термин имеет скорее психологическое, а не метафизическое значение.

Благодаря Постижению я обрел покой и удовлетворенность (в самом глубоком смысле). Лично у меня уже не было необходимости продолжать поиск, еще что-то достигать или как-то самовыражаться в надежде познать полное счастье. Однако в моей удовлетворенности было слабое место: я сознавал страдание миллионов жителей мира, а также понимал, что частное решение проблемы является лишь фрагментом стоящей перед философом задачи – общего спасения, которое должно быть максимально доступным и универсальным. Но само преображенное состояния сознания ничуть этим не умаляется.

8. Налицо решительное возрастание степени проявления таких эмоциональных качеств, как спокойствие и безмятежность. В непосредственном присутствии трансцендентного состояния тревожащие факторы, порожденные обстоятельствами и силами мирской сферы, теряют свою власть. Они просто испаряются как нечто неуместное, как то, что настолько ниже тебя, что его действие не может затронуть твою истинную сущность. В этом мистическом состоянии нет нужды стараться быть спокойным и безмятежным; эти качества наполняют индивида без особых усилий с его стороны. Впоследствии, когда я находился вне непосредственного присутствия данного состояния, то и тогда мне было легче, чем раньше, оставаться спокойным и безмятежным (хотя чем дальше я отхожу от этого состояния, тем больше усилий требуется, чтобы сохранить рассматриваемые эмоциональные качества).

9. В корне меняется назначение и смысл информации. Прежде новая информация была мне нужна во многом как средство поиска Реального. В трансцендентном же состоянии я чувствовал, что в самом глубинном смысле укоренился в Реальном. С тех пор я продолжал чувствовать эту укорененность, хотя ощущение непосредственного Присутствия было иногда большим, а иногда меньшим.