ты: движущимся веществом, которое я сознаю собою. Различно

движущееся вещество есть необходимое условие моей отделенно-

сти. Если бы было одно движение всего вещества, то не было бы

отделенности. Если же бы было вещество без различного движе-

ния, то не было бы отделенности, а все сливалось бы в одно.

Теперь же я сознаю себя отделенным существом и вместе с

тем сознаю себя соединенным со Всем.

Если бы я был лишен способности воспоминания и разума, я

бы был только отделенным существом, не имеющим никакой свя-

зи со всем. Но воспоминание делает то, что все различные свои

состояния, все свои различные  «я» я признаю связанными с со-

бою, разум же — то, что я сознаю свою связь и со всеми другими

существами. (Запутался. Не могу, но не бросаю.)

2) Больно бывает переходить из хорошо организованной язы-

ческой жизни к признанию христианских требований. Но что же

делать. Это роды, и, как все роды, болезненные.

3) Человек в каждый момент настоящего есть отдельное, иное

существо. То, что в нем живет Вечное, делает то, что все эти состо-

яния сознаются как одно. Человек не может видеть себя рядом ре-

бенком, отроком, юношей, стариком, умирающим: на низшей, сред-

ней, высшей степени развития, и потому эти состояния представ-

ляются ему последовательно. От этого время. Последовательность

же определяется тем, что только высшая степень представляет но-

вое, иное. Низшая степень не может следовать за высшей, потому

что в высшей есть низшая. (Плохо, но не отказываюсь.) Или еще так:

Отдельная от других ограниченная совокупность движений веще-

ства сознается мною собою, и также сознается мною собою ограни-

ченная последовательность состояний этой совокупности. Так что

движение вещества есть ограничение, пределы моего «я». (Все не то.) 4) Хочется прибавить Черткову о революционной деятельно-

сти следующее:

«Мотивы, которые наталкивают молодых людей на револю-

ционную деятельность, весьма различны и смешанны. Есть — и

это большинство — неудачники, которые, став революционера-

ми, сразу становятся без всякого труда на точку, с которой они

могут презирать большинство людей; есть и такие, которые вме-

сте с этим желанием возвыситься в своем мнении, желают слу-

жить человечеству и верят, что это самый верный путь служения; есть — хотя и очень малый процент людей, отдающихся этой

дать на это служение свои силы и даже жизнь. Но все они, какой

бы мотив ни натолкнул их, все отдаются этой явно бесполезной

деятельности только потому, что ими руководит чувство спорта».

5) Вспомнил военную выправку при Николае Павловиче (За-

писки Розена, 3-х забей, одного выучи), вспомнил крепостное

право и то испытанное мною отношение к человеку как к вещи, к

животному: полное отсутствие сознания братства. Это главное в

том, что я хотел бы писать о Николае I и декабристах.

6) Думал о состоянии души в высшем сознании. Находясь в

этом состоянии, сливаешься с высшей волей. Воля же высшая в

благе, т. е. просвещении людей. И потому в этом состоянии нельзя

быть неподвижным. Напротив, все вызывает к деятельности, но

только направленной не на себя, а на других. В этом состоянии

естественно пользоваться всяким случаем служить Богу и лю-

дям. И какое успокоение! Как трудно угодить себе, и как легко

угодить Богу, людям. И не искать этого служения, а только пользо-

ваться каждым случаем. Когда ищут, то это признак того, что не

пользуешься случаями, которые окружают нас всегда и везде.