мо боятся слов и понятий: Бог, религия, и отворачиваются, не

разбирая. А между тем и религия, и религиозное внушение суть

необходимые условия разумной жизни людей.

4) Люди во всем любят отстаивать старое и больше всего в

религии. А между тем все идет, все течет, и, очевидно, точно так

шая от своего времени, есть уже не религия, есть ничто, даже не

ничто, а помеха для истинной, соответствующей требованию лю-

дей, религии.

5) Был очень не в духе 3-го дня и знал это, и держался, и не

верил себе. Кто же этот тот, кто не верил и удерживал другого?

Если бы не было другого доказательства духовности челове-

ка, это было бы достаточным доказательством. Правда, есть

люди, — и я был такой, когда этого другого, не верящего тому, кто не в духе, не было; но если он есть в некоторых, то должен

быть во всех. Он есть, только не выделился, как не выделился

в непроросшем зерне.

6) Я говорил себе, что смерть похожа на сон, на засыпание: устал и засыпаешь, — и это правда, что похоже, но смерть еще

более похожа на пробуждение. В сне я знаю оба момента — и

засыпания (хотя этого я не сознаю) и пробуждения, который со-

знаю. В смерти же я знаю момент пробуждения (хотя и не сознаю

его) и момент умирания, который сознаю.

Так что смерть есть наверное засыпание и вероятно — про-

буждение. То, что это — засыпание, подтверждается тем, что оно

совершается при усталости; то, что это — пробуждение, подтвер-

ждается тем, что оно совершается вследствие нарушения спокой-

ствия и благосостояния, т. е. страданий, и вследствие не усталос-

ти, а, напротив, полного отдохновения, готовности к делу жизни.

(Все это не ясно, надо передумать.)

7) Как представляться должен мир собаке, волку: она не пред-

ставляет себе человека брюнетом, плешивым, белым, вообще из-

вестным зрительным образом, а запахом: горьким, кислым, слад-

ким и т. п. Для собаки вид человека то же, что для нас его запах.

А как представляться должен мир мухе? Трудно догадаться и

сколько-нибудь представить себе.

8) Прекрасная сказка Андерсена о горошинах, которые виде-

ли весь мир зеленым, пока стручок был зеленый, а потом мир

стал желтый, а потом (это уже я продолжаю) что-то треснуло, и

мир кончился. А горошина упала и стала расти.

9) Несколько раз за это время охватывало чувство радости и

благодарности за то, что открыто мне.

10) Карлейль говорит, что атеизм приводит к валетизму.

Кто не признает власть Бога, непременно признает власть че-

ловека.

Начинаю эту тетрадь продолжением того, что надо записать

на 15 сентября.

11) В старости отмирают способности, внешние чувства, ко-

торыми общаешься с миром: зрение, слух, вкус, но зато нарожда-

ются новые не внешние, а внутренние чувства для общения с

духовным миром, — и вознаграждение с огромным излишком. Я

испытываю это. И радуюсь, благодарю и радуюсь.

12) Лихтенберг говорит, что насекомые живут будущим, как

мы прошедшим. И мы живем будущим, когда устанавливаем долг, вытекающий из вечного закона, долг, который определяет в са-

мом существенном всю нашу будущую жизнь.

13) Странное дело: я пришел к тому убеждению или, скорее, вернулся, что всякое объективное изучение есть суета, обман, даже

преступление, попытка познать непостижимое. Только свой

субъективный мир открыт человеку, и только изучение его пло-

дотворно. Изучение внешнего мира есть изучение данных своих

чувств (sens). И потому и изучение внешнего мира — естествен-

ные науки — плодотворно только тогда, когда матерьял его —

впечатления.