|
..»
Гамид посерел. Голос его задрожал: «Тех детей?» «Тех, что сопутствуют тебе, ага...» Цыганка исчезла так же неслышно и незаметно, как и появилась. А Гамид еще долго сидел на теплом камне, потрясенный услышанным. Со страхом смотрел на черное одеяло, под которым лежали укутанные, а вернее, связанные дети воеводы. Тьфу, шайтан! Неужели его судьба теперь зависит от участи гайдутинских последышей? Неужели для того, чтобы продлить свою жизнь, он должен радеть и о них?.. Слова цыганки глубоко запали в сердце Гамида. Суеверный страх за свою жизнь заставлял его долгие годы беречь Ненко и его сестренку, заботиться о них и о их будущем. Когда беглер-бей, желая нанести беспощадный удар воеводе Младену, хотел уничтожить детей, Гамид выпросил для них помилования, а затем отдал Ненко под именем Сафар-бея в янычарский корпус, а Златку держал при себе вместе со своими детьми, дав ей имя Адике. Как только он узнал, что три дня назад при загадочных обстоятельствах исчез Сафар-бей, то немедленно начал розыски, которые дали повод думать, что Сафар-бей выкраден. Куда же он делся? Что с ним? Жив ли? На это мог ответить только один человек – Станко. К его двору ведут следы... Он, очевидно, мог бы дать сведения и о Якубе, которого Гамид не без оснований считал своим смертельным врагом и хотел побыстрее убрать с дороги. Но проклятый болгарин молчит! Не желает говорить правду! Ну нет, он развяжет ему язык! Гамид сам схватил тяжелый батог и начал бить им болгарина по рукам, по лицу, по спине. Станко извивался, пытаясь хотя бы как-нибудь защитить глаза. – Ты скажешь все, гяурский пес! – хрипел спахия, вкладывая в удары всю свою силу. – Все скажешь! – Я ничего не знаю... – стонал бай Станко. – Где Якуб? Куда вы девали Сафар-бея? – Я их не видел, ага. Бог – свидетель. Батог засвистел снова. Гамид осатанел. Даже Абдагул и Кагамлык отошли к стене, боясь, как бы и им не перепало. Неожиданно скрипнули двери, и на пороге появился Сафар-бей. Гамид застыл с поднятым батогом. В глазах – и удивление, и смятение, и радость, которые он не в состоянии был скрыть. – Что это все означает, Гамид-ага? – спросил Сафар-бей, прикрывая за собой дверь и с удивлением оглядывая свою комнату. – Салям! Гамид глупо улыбнулся, протянув к Сафар-бею руки, словно ждал, что тот кинется в его объятия. Но Сафар-бей сделал вид, что не замечает порыва спахии. – Так что же здесь происходит? – повторил он свой вопрос. Гамид бросил батог. Помрачнел. – Когда исчезает из своей комнаты янычарский старшина, я должен узнать, куда он делся. – И поэтому ты избиваешь этого несчастного? Что же он рассказал тебе? – Я узнал от аскеров, что у тебя был Якуб... – А еще что? – Больше ничего. Но и этого достаточно для меня. – Якуб – мой друг, – холодно сказал ага. Гамид натянуто улыбнулся. – Сафар-бей, дорогой мой, неужели мы так и будем говорить стоя посреди комнаты? Я сегодня вернулся от беглер-бея и привез очень важный фирман султана. В нем говорится о новом походе на урусов. Может, мы поговорим обо всем наедине? – Хорошо, – мрачно согласился Сафар-бей. – Тогда прикажи вывести эту гайдутинскую собаку и запереть в подвал. Сафар-бей кивнул аскерам: – Выведите его и отпустите! Кагамлык и Абдагул бросились отвязывать Станко. Гамид недовольно засопел: – Сафар-бей, ты допускаешь ошибку. Этот болгарин причастен к твоему похищению! Его надо допросить! – Ошибаешься ты сам, Гамид-ага, – спокойно ответил Сафар-бей. – Никто меня не похищал... Якуб у меня действительно был. |
