В купе находилась молодая супружеская чета. Он нежно называл ее Тосик, она его весело – Семка. Они уже забросили вещи на полки и теперь целовались. Я сделал шаг назад. Мужчина, который нечаянно толкнул меня в спину на перроне, протиснулся мимо и сел на боковое сиденье. Сосед, значит. Чемодан он поставил на столик, а портфель себе на колени.

Из вагона уже началось массовое бегство провожающих, а эти двое в моем купе никак не могли расстаться. Вежливость вежливостью, но и занимать чужое купе я тоже не мог. Я прошел в свое и посторонился, чтобы людям было удобнее выходить. Господи! Эти двое уже ели!

– Садитесь с нами ужинать, – предложила Тося.

Оказывается, они не провожали друг друга, а ехали оба.

– Спасибо, я только что из ресторана.

– Фомский ресторан! – завопил Семен. – Да после него только еще больше есть хочется. Садитесь. Я сейчас чай организую.

– Не беспокойтесь, пожалуйста, – попытался отговориться я, но было уже поздно.

Семен сорвался с места и убежал за чаем, а какой сейчас мог быть чай? Поезд‑то еще стоял! Тося вручила мне ломоть хлеба с маслом и домашней ветчиной. А впереди, судя по столу, предполагалась обязательная в таких случаях вареная курица, колбаса, огурцы, помидоры, котлеты и что‑то там еще.

Поезд тронулся и начал набирать скорость.

– Ну вот, – сказал я. – Так и есть. Двое все‑таки опоздали.

– Ой! Что вы! – радостно воскликнула Тося.

На перроне послышались крики:

– Давай! Подсаживай! Стоп‑кран!

В коридор из тамбура просунулся чемодан, потом голова старушки в цветастом платке, затем сама старушка, во второй руке у нее был еще один чемодан, а за плечами огромный рюкзак, который очень аккуратно и естественно застрял в проеме. Несколько человек выглянули в коридор, парень из соседнего купе рысью бросился к старушке на помощь. Я положил на столик бутерброд и тоже ринулся к выходу.

– Голубчик, – сказала бабуся парню, – да ты поднимешь ли?

– Ничего, не такие поднимали, – ответил парень, взял чемодан из руки старушки в свою и тут же брякнул его на пол.

– Ого! – сказал он. – Однако!

– Да сама я, голубчик, сама. Рюкзак бы кто протолкнул.

– Давайте мне, – сказал я. Парень потеснился, но мне лишь с трудом удалось оторвать чемодан от пола.

Это уже был конфуз. Я рванул еще раз, мне удалось перебросить тяжелющий чемодан через порожек. И тут, отбросив всякий ложный стыд, мы потащили чемодан вдвоем, обивая им ноги и стукаясь локтями о перегородки купе.

– Восемнадцатое место, – подсказала старушка.

Ясно. Это наше купе. Теперь бы как саму бабусю выручить. Парень оказался сообразительнее меня.

– Мамаша, бросайте чемодан и вылезайте из лямок рюкзака. Сможете?

– Смогу, голубчик, смогу.

Рюкзак так и остался висеть на высоте метра, зажатый с двух сторон стойками двери. Где‑то в тамбуре гневалась проводница:

– Мне постели готовить надо. Ишь расположились!

– Сейчас, милая, сейчас. – Старушка схватила чемодан и бодро засеменила по коридору.

А парень и я с трудом потащили рюкзак.

– На верхнюю‑то – обломится, – предостерегла старушка.

Это и так было ясно. Чемоданы и рюкзак мы пристроили под нижние полки.

Старушка, ничуть не уставшая, расположилась на левой нижней. Я хотел было сесть на свое законное место, но Тося перехватила мое движение.

– Ох, а ветчину‑то вы и не попробовали.

– Да, да, спасибо. – Я взял кусок и сел на правую полку. Старушка была тоже приглашена к столу и не отказалась.