Вспоминая ситуацию с Эмилем, в которой она, якобы нарушая свои обязанности, пришла мне на помощь, я начал сомневаться в ее искренности. Действительно, разве им было выгодно дожидаться, пока я нарушу запрет? Ну и что было бы дальше? Меня пришлось бы выгонять, следовательно, надо было срочно искать замену. Лишние поиски, волнения, затраты. Гораздо умнее предотвратить проблему. Только в этот раз вместо кнута использовать пряник. Я этот пряник съем и вместо злости преисполнюсь благодарности. А после этого стану считать милую женщину, протянувшую мне его, своим лучшим другом в этом жестоком мире.

Теперь мне казалось, что Николь играет роль милой наставницы точно так же, как я сам играю роль Пятого. Пришлось теперь разыгрывать перед ней еще недалекого благодарного парнишку. Благо, основные черты этого персонажа всегда были под рукой – достаточно было вспомнить свое собственное недавнее поведение.

– Завтра отнесешь рукопись Двадцатому, – сказала Николь. – Больше тянуть нельзя.

– А каким образом в этот раз будут распространяться книги? – спросил я, осененный внезапной идеей.

Николь задумалась.

– В прошлый раз их просто выложили в Секции Встреч, в позапрошлый была презентация… Пожалуй, нам все равно. У тебя есть какие-то пожелания?

– Я бы предпочел презентацию, – ответил я, изо всех сил стараясь казаться безразличным. – Ты же знаешь, новый стиль мне не особо нравится.

– Пожалуйста, – немедленно согласилась она. – Думаешь скрасить первое впечатление?

– Попробую, – усмехнулся я в ответ.

Как только микрофон был выключен, я схватил лист бумаги. На этот раз литературное творчество не казалось таким устрашающим. Опасения вызывал лишь недостаток времени. Мне надо было так много успеть написать.

– Пожалуйста, пожалуйста, – говорил я, раздавая шероховатые томики. – Если у вас возникнут какие-либо комментарии, буду очень рад услышать, обсудить. Пишите прямо на полях, заходите, сообщайте.

– Новая манера письма… – задумчиво говорили читатели, пробегая взглядом первые строчки. – Интересно, интересно.

– Думаю, что попытка не удалась, – сокрушался я, качая головой. – Но книга уже написана, не выкидывать же ее. Следующая должна быть лучше. Впрочем, не мне судить.

Краем глаза я следил за Восьмой. Она разговаривала с Евой в противоположном конце секции и вовсе не торопилась подходить. Больше всего мне хотелось оставить бездарные писания и подойти к ней. Но, разумеется, ничего подобного я не делал. Наконец Ева указала рукой в мою сторону, и собеседницы, продолжая разговор, направились ко мне.

– Ну, чем ты нас порадуешь? – спросила праматерь, подходя к столу.

– Новым стилем, – важно ответил я, протягивая ей экземпляр.

– А меня и старый устраивал, – пожала она плечами, принимая книгу.

Я улыбнулся.

– Мне, как и всякому художнику, надо экспериментировать. Иначе искусство не развивается. Не только у Седьмого есть такая привилегия.

Ева фыркнула.

– Надеюсь, твои эксперименты будут удачнее.

– Кто знает, – отвечал я. – Прочтешь – сообщишь свое мнение.

– Не сомневайся, – пообещала она.

Почему-то Еве позволялось многое, и она никогда не упускала случая воспользоваться своими привилегиями. Улыбнувшись ей еще раз, я перевел взгляд на Мари.

– Восьмая, ты ведь тоже возьмешь книгу, правда?

– Конечно, – кивнула она.

Я подсунул правую руку под книги, сжал стопку между ладонями и, перевернув ее на ребро, поставил обратно на стол.