— А-а, так это он в соседнем номере совещался с двумя другими! — говорит Философ. — Ну что ж, раз он сам к нам прибежал, пусть все и расскажет.

— Товарищи-товарищи-товарищи, — жалобно бормочет пришедший в себя ректор. — Отпустите меня. Я не хотел… Я заглянул, чтобы убедится… Он насмеялся надо мною…

— Кто он? — спрашивает Философ.

— Каспар Людвигович Лаар…

— Кто таков?

— Я знаю! — откликается Тельма. — Он в райкоме комсомола спортом заведует.

— А третий, выходит, депутат Верховного Совета Эстонской ССР Павел Иванович Россохин, — подытоживает Философ. — Нечего сказать — теплая компания. Ну а теперь, Матиас Мартинович, поведайте нам, что вы с дружками своими сделать удумали?

— Как вы смеете! — пищит Томуск. — Кто вы такие⁈ Я буду жаловаться!

— Матиас Мартинович, — говорит девушка. — Меня вы знаете. Я Тельма Ильвес. Бывшая жена заведующего физико-химической лаборатории, и дочь полковника Ильвеса, у которого в тысяча девятьсот сорок шестом году вы проходили по делу о пособничестве националистическому подполью. А этот товарищ… Он приехал из Москвы, чтобы разобраться с тем, что здесь происходит.

— Меня отпустили за отсутствием состава преступления! — с глупой гордостью сообщает ученый.

— Скорее — за недостаточностью улик, — уточняет Тельма. — А теперь, как мы знаем, вы участвуете в антигосударственном заговоре, направленном против жизни и здоровья советских учащихся. Как вы думаете, чем вам это грозит? Особенно, если вскроются ваши прошлые делишки…

— Я все расскажу! — горячо обещает ректор. — Это Лаар меня втянул… Он говорит — искореним заразу. Они сбивают ребятишек с толку игрушками своими, антисоветской пропагандой, отвлекают от задач строительства коммунизма, развращают подрастающее поколение своим лженаучным мировоззрением…

— Гражданин Томуск, — строго и устало произносит Философ. — Хватит ваньку валять! Быстро, четко и по существу — кого именно вы называете заразой? В чем именно заключаются исходящая от них опасность? Как они связаны с детьми?

— Только сугубо между нами, товарищи… В народе их именуют «тонкими людьми», — начинает выкладывать подноготную Томуск. — Есть версия, что эти создания возникли результате эксперимента, проведенного в какой-то сверхсекретной лаборатории, но я не согласен с этим, потому что «тонкие» появились в европейской части континента еще до Первой Мировой, когда никакая лаборатория не могла проводить такого рода эксперименты. Да и сейчас — вряд ли кто во всем мире способен на это.

— Вы называете их созданиями, — уточняет Философ. — Следует ли из этого, что людьми их назвать нельзя?

— Для того, чтобы определить их видовую принадлежность, у меня не достаточно данных, ибо ни один экземпляр не попадал еще в научные лаборатории. По крайней мере — в нашей стране. Однако есть основания полагать, что «тонкие» по своей природе скорее ближе — к насекомым, нежели — к млекопитающим. Ну а то, что при визуальном и даже тактильном контакте они выглядят как хомо сапиенсы… Что ж, нужно вспомнить поразительную способность артроподов к мимикрии…

— Итак — насекомые! — перебивает ученую болтовню Томуска Философ. — Дальше! Они разумны?

— Смотря, что считать разумом, — пожимает тот плечами. — Возможно, что в случае «тонких» это тоже мимикрия, только непостижимо высокого класса.

— В чем же заключается их опасность?

— Насекомые совершенно безжалостны, с человеческой точки зрения, разумеется.