- Что-то не так? - спросила она, и ее лоб перерезала хмурая морщинка. - Ты побледнел.

- Я только что встретился лицом к лицу с собственным будущим, - ответил Дункан. - Или с его отсутствием, что гораздо более вероятно, если вспомнить о моих занятиях, Я не могу жить без тебя, Фиби. Будешь ли ты моей возлюбленной, разделишь ли со мной стол и постель?

- Нет, - ответила она без колебаний. Ни в выражении ее лица, ни в позе не было ни малейшего кокетства.

Дункан был ошеломлен, потому что не привык к отказам. Более того, она весьма охотно отвечала на его ласки. Как он подозревал, она была ненасытной и страстной, не меньше, чем он сам, и хотела нет, жаждала того наслаждения, которое он дарил ей.

- Почему нет? - вымолвил он после нескольких мгновений удивленного молчания.

Она улыбнулась, но ее необычные голубые глаза остались серьезными.

- Потому что я заслуживаю большего. Я не могу жить, зная, что меня в любой момент могут заменить какой-нибудь юной красоткой.

Дункан попытался возразить, но Фиби прервала его.

- Ну да, я знаю лучше, чем кто бы то ни был, что обручальное кольцо не гарантия вечной любви, - продолжала она. - Все же в твое время развестись гораздо труднее, чем было то есть будет в мое. К браку у вас относятся всерьез.

Тогда Дункан понял, что спорить с ней бесполезно. Она была не менее упрямой, чем бунтари из Бостона, хотя, конечно, в более приятном смысле. Он даже не стал объяснять, что попытка выйти за него замуж превратит ее во врага короны, что с точки зрения короля она станет не менее виновной в измене и пиратстве, чем ее муж. Не стал он и напоминать ей, что она может запросто стать вдовой через несколько недель, дней и даже часов после их свадьбы.

- Ты не станешь пускать меня к себе в постель, пока я не возьму тебя в жены, - сказал он медленно. - Это шантаж, Фиби.

- Нет, - ответила она, и он уловил лимонный аромат ее кожи и вспомнил, как храбро она держалась, спасаясь вплавь с корабля Жака Морно, какой она была на ощупь теплой, гибкой и нетерпеливой, как она билась под ним, равная ему в любви и во всем остальном. - Дункан, ты научил меня хотеть тебя, и я страдаю от своего решения не меньше, а больше тебя. Но я научилась ценить себя, и я не вещь, которую можно использовать и выкинуть.

Дункан вспомнил лекции, которые читал Алексу, относительно брака и воспитания детей. И, кроме того, он любил Фиби, хотя еще не мог сказать ей этого. Он сперва должен найти верные слова или, возможно, переложить свое признание на язык музыки.

- Ну хорошо, - сказал он. - Если ты хочешь брака, будь по-твоему. Сегодня же.

Фиби удивленно посмотрела на него:

- Нам не нужно свидетельство или что-нибудь такое?

- Если хочешь, можно написать и засвидетельствовать все необходимые бумаги, - согласился Дункан. - Если ты не забыла, я капитан корабля, у меня даже в военное время есть полномочия совершать брачную церемонию.

- Но ты же будешь женихом! - сказала она.

Он засмеялся, привлек ее к себе и запечатлел легкий поцелуй на лбу. Сердце Фиби заныло при этом невинном прикосновении, и в чреслах возникло сладостное напряжение.

- Да, и когда церемония закончится, Фиби, ты станешь моей женой перед Богом и людьми. Заместителем жениха может стать Алекс, возможно, ему пойдет на пользу, если он представит себя в роли жениха со всеми прелестями брачной ночи, ожидающими его.

Фиби покраснела.

- Ты уверен, что это законно?

Дункан поцеловал ее в губы, на этот раз страстно, и затем, нагнувшись, на миг прикоснулся губами к мягкой выпуклости над ее корсажем. Фиби задрожала в его объятиях, и его охватило искушение соблазнить ее, потихоньку отвести в свою спальню и терзать ее, пока от издаваемых ею криков экстаза не задрожат черепицы на крыше.

- Да, - ответил он, наконец - Этот брак свяжет нас перед Богом и людьми, и ты получишь все документы, кольца и прочие глупости, которые бы это подтверждали.